— Пошел прочь, дворняга хренова, — прошипел я, поднимая руки.
Нет, так просто я сдаваться не намерен. Не такой Изаму Такаги, а раньше Игорь Смельцов чтобы сдаваться судьбе и не пытаться что-либо изменить!
Вожак как будто улыбнулся. Твою же дивизию, как же он был в себе уверен…
Я словно взглянул на себя его глазами: щуплый человечек в залитой кровью, рваной одежде. Ноги представляли из себя один сплошной кусок мяса с вкраплениями темной ткани. Куда такое чудо сможет убежать? Только если уползти, да и то недалеко.
Слабость в голове отозвалась ударом набата — я едва не потерял сознание. Так бывает, когда засыпаешь, погружаешься в дремоту и вздрагиваешь от непонятного шороха. Тут же проясняется сознание, тут же дремота куда-то уходит и сон улетучивается.
Увы, мой кошмар не думал улетучиваться никуда. Огромный серебряный волк смотрел на меня, как будто бы наслаждался последними секундами уходящей жизни.
Волк смотрел на меня… Последний из десяти. Вожак. Самый мощный, умный и коварный зверь. Он остался в живых и теперь наслаждался победой. Да, он победил. Ведь он сейчас может даже уйти прочь, а я просто истеку кровью и умру молодым.
Вожак склонил голову на одну сторону, на другую. Он смотрел, не отрываясь, как из меня уходила жизнь. Он наклонил голову и лизнул траву, на которой виднелись капли крови. Когда же он поднял башку, то из его рта свисал клочок ткани, когда-то бывший целой штаниной.
— Проваливай, тварь! Проваливай, а не то я тебе все лапы повыдергаю, другим концом вставлю и скажу, что так и было! — из последних сил прокричал я.
Прокричал?
Хм…
Скорее это был не крик, а сип умирающего, который завещает своим родственникам свои несметные богатства.
Вожак склонил голову набок и поднял одно ухо. Он как будто понимал, что я говорю. Я тут же ощутил себя воздушным шариком. Уже ни руки, ни ноги не чувствовались. Я был внутри тела, но не управлял им. Давненько у меня не было такого хренового состояния…
— Ну, чего ты пялишься, собака страшная? — рявкнул знакомый голос. — Слышь, Тузик, сюда иди… Сюда иди, Барбос охреневший!
Волк зарычал, чуть попятился, а потом мощные лапы скребанули траву, вырывая целые лопаты земли. Он прыгнул в сторону, оскалив пасть…
Глава 5
Я крутанулся вокруг себя, пируэтом пропустил летящее серебряное тело и даже добавил пенделя под широкий хвост. Охреневший волк пролетел мимо и попал в теплые объятия сэнсэя. А у того не забалуешь — он что-то промычал про маму волка и хэкнул.
Да-да, именно хэкнул, как будто ударил топором по чурбачку. И в тот момент я увидел… чудо! Его рука превратилась в некое подобие хвоста скорпиона и ударила жалом в мохнатый бок. Я успел заметить, как на острие поблескивали зеленые капли яда.
Это же Кулак Скорпиона! Тайная техника!
Вожак вздрогнул, уставился на меня, широко распахнув пасть. Налитые яростью янтарные глаза находились на расстоянии двух с половиной прыжков. Я видел, как губы Норобу дернулись, растягиваясь в улыбке. Он выдернул руку. Обычную руку из бока необычного волка. На ладони пульсировало ещё бьющееся сердце.
— Ну что, прыщ неадекватный? Тебе же предлагали смыться…
Горящие глаза начали понемногу тухнуть. Волк всё ещё стоял на четырех лапах, но еле ощутимая дрожь уже пробежала по серебристой шкуре. Он продолжал смотреть на меня, вывалив широкую ленту языка. Я смотрел в ответ. Никакого сожаления, никакого сочувствия. Сегодня пришла пора умирать не мне.
— Сейчас ты сдохнешь, волк, — произнесли мои губы. — Может быть ты был хорошим отцом семейства, может быть был хорошим вожаком, но сегодня тебе не повезло, Акела хренов. Вы напали стаей на одного. А я никогда не даю в обиду тех, кто слабее…
Неожиданно лапы волка обвились корнями. Грязные корни поползли вверх по лапам, обвили туловище и коснулись морды. Они змеями прошлись по серебряной шерсти, оставляя на волосках грязный след.
Волк моргнул. Его глаза покрылись поволокой. Корни скользнули в пасть и начали оттягивать её назад. Серебряный волк чуть дернулся, но это было бесполезно. Его оттащило на пару шагов. После этого мощные лапы подломились. Вожак ткнулся мордой в притоптанную траву. Пытался поднять голову, чтобы провыть последний раз на луну, но силы покинули его. Башка упала без сил. Судороги пробежали по могучему телу, и он затих. Корни неторопливо втянулись в землю.
Я же выдохнул и в этот момент ощутил, что снова приходит боль. Попытался её прогнать, но не смог. Почему-то мои навыки отказывались работать. Колени подогнулись, я опустился на траву, обильно сбрызнутую кровью.
— Какого хрена ты так долго возился? — спросил Норобу. — Тебе понравилось иглоукалывание?
— Я бился с ними за лань…
— Да мне по хрену, за кого ты бился. Я спрашиваю — почему ты так долго возился? Позор на мои седины, ведь мог всё закончить в три… нет, в четыре раза быстрее! А как ты махал Земляным Мечом? Да мои предки в урнах бы перевернулись, если бы могли увидеть это убожество! И почему не воспользовался серебряным доспехом? А ну не смей падать! Я тебе ещё не всё высказал!
— Всё равно спасибо, друг, — прошептал я.
— Засунь своё "спасибо" себе так далеко, что ни один глист не доберется!
— Спасибо тебе, благородный воин, — послышался женский голос.
Вот тебе и здрасте…
Благородный воин…
Какой же я благородный? Я вон весь в крови, грязный, изодранный и вообще. Неужели это измеряется благородством?
Нет, я ни капли не удивился женскому голосу. Для меня всё в один миг сошлось воедино. Мне сразу показалась странной лань, которая убегала от серебряных волков. Какое-то седьмое чувство дернуло меня встать на пути клыков и когтей. Теперь же я понял — почему!
На самом деле это была не лань, а какой-то перевертыш вроде кицунэ или тануки. Волшебная девушка-оборотень. Хэнгэ…
Она убегала от хищников. А я, получается, спас её от жуткой смерти. И вот теперь она склонилась надо мной. Получается, что я герой. И ведь неосознанно вышло, а как будто кто-то подтолкнул.
Красивое лицо закрыло луну. Легкая ладонь коснулась моей груди. От прикосновения стало тепло-тепло. Светлые пряди выбившихся из пучка волос скрадывали истинный вид красавицы, но я уже по голосу смог определить, что знаю её. А какая красивая грудь оказалась в моем поле зрения. Сначала показалась левая, а потом правая. И хоть убей я не смог бы определить — какая из них красивее. Они словно были созданы для любования… Для ласк…
Это было наваждение, вызванное потерей крови. Я вот-вот должен потерять сознание. Да-да, точно. Организм перед смертью всегда стремиться размножиться, поэтому остатки крови и ударили в мозг, а также в другой немаловажный орган.
— Изаму-кун! Держи себя в руках! Что ты себе позволяешь? — раздался голос сэнсэя. — Не стоит так сильно выражать своё восхищение спасенной девушкой!
— Я… в самом деле… восхищен…
Больше я ничего не смог произнести. Черная мгла кинулась на меня с разных сторон, и я провалился в беспамятство…
— Изаму! Изаму-кун! Вставай, мерзкий хинин! Ну, ты хотя бы перни для приличия, а то лежишь весь такой мертвый и неинтересный…
Звучная оплеуха заставила мою голову мотнуться. Вспышка яркого света ослепила в тот же миг, как только я попытался открыть глаза. Пришлось поморгать, чтобы глаза привыкли к свету.
Вроде бы только что была ночь, а сейчас уже яркое солнце светит?
Быстренько взглянул в сторону. Я лежал на свежей траве. По высокому стеблю осоки ползла упорная божья коровка, а от неё со всех ножек улепетывала испуганная тля. Если бы я мог присмотреться, то даже увидел бы, как в неслышном крике ужаса раскрывается пасть трудолюбивого насекомого. Чтобы ей хоть как-то помочь, я попытался дунуть на божью коровку.
Дуновение получилось слабеньким. Оно только качнуло стебелек, но не сдуло коровку. Та презрительно посмотрела на меня фасетчатыми глазками и дерзко понеслась дальше. Мне это не понравилось, и я что было силы дунул ещё раз. В итоге стебелек вырвало вместе с корнем и унесло куда-то прочь. Божью коровку отбросило на север, а весьма довольная тля умчалась на юг.