— Не…
— Не хочешь со мной пить? — прищурился Афанасий.
— Мне хватит, — сказал Витек. Пиццерия только-только перестала плавать перед глазами и обрела более-менее устойчивые координаты в пространстве.
— А, понимаю, — сказал Афанасий. — Поплавок мелкий. Ну, тогда я с тренером.
Он чокнулся с графином и, не поморщившись, опрокинул без малого полстакана.
— Дело привычки, — сказал он и сыто рыгнул. — Ну ты как, кишку баловать закончил?
До поддатого Витька вопрос не дошел, но он на всякий случай кивнул.
— Тогда пошли.
— Куда?
— Как куда? — удивился Афанасий. — По бабам, конечно. Куда ж еще после кабака люди ходят? Хотя, не кабак это, а так, не пойми что. Но тебе для первого раза сойдет…
Он почти насильно вытащил Витька из-за стола и попер его к двери.
— А платить? — вяло трепыхнулся Витек.
— За что? — удивился Афанасий снова. — Да ты шутник, братуха, — закачаешься. Тебя тощий травил? Травил. Пусть скажет спасибо, что еще на бабки не попал. А на будущее — запомни. В нашем городе в кабак зашел — говори, что от Стаса. И по счету плати ровно половину от суммы.
— Это… скидка?
— Скидки, мил человек, бывают только с лестницы.
Они вышли на улицу. В воздухе уже явственно пахло приближающейся зимой. Не за горами были первые белые мухи.
— Скидки у лохов, Витя, — сказал Афанасий, с удовольствием нюхая воздух. — У нас — привилегии. А привилегиями надо пользоваться. Они для того и завоеваны.
— Кем… завоеваны?
— Пролетариатом, — хмыкнул Афанасий.
Он нажал на брелок, и приветственно взвыл-мигнул фарами двухместный японский внедорожник у входа.
То ли от свежего воздуха, то ли от вида иноземного чуда, но у Витька в голове стала намечаться какая-то ясность. Все недавние обиды и горести как-то сразу забылись. Он восхищенно смотрел на автомобиль.
Когда вот такое или что-то подобное обезличенно рассекает по улицам, тогда просто. Посмотришь вслед, вздохнешь — и тут же забудешь. А когда кто-то, пусть даже мимолетно знакомый, вот так запросто достает ключи из кармана, а эдакая зверюга радостно воет в ответ… Не то чтобы завидно, но тоже так хочется. Когда-нибудь.
Афанасий перехватил взгляд Витька и усмехнулся.
— Водить умеешь? — спросил он.
Витек кивнул.
— Права в школе получил. И в армии приходилось.
— Тогда держи.
— Чего держи? — не понял Витек.
— Ты, братуха, в натуре тормоз или притворяешься? Ключи держи. Поведешь. Я чегой-то перебрал чуток. Боюсь, ненароком столб обниму или еще чего учудю. У меня это запросто.
«А я, типа, как стеклышко…»
Витек энергично потряс головой, фокусируя взгляд. Два автомобиля нехотя собрались в один.
— Может, не стоит?..
— Давай, двигай, Витя, — хлопнула его по плечу увесистая ладонь. — Один раз живем, где наша не пропадала!
«Плевать!»
Витек открыл дверцу и сел за руль. Мягкое сиденье услужливо обволокло спину.
— Ну и чудненько!
Афанасий грузно плюхнулся рядом.
— Короче. Коробка-автомат, педали, стало быть, две — газ и тормоз. Остальное — разберешься по ходу. Вперед!
Витек повернул ключ зажигания и осторожно нажал на педаль. Внедорожник тронулся, чуть ли не с места набрав приличную скорость. Тело мягко вдавило в кресло.
— О, наш человек, — одобрительно взвыл Афанасий. — Дави, Витя, педальку, дави ее, родимую!
И Витек надавил.
Машина заурчала недоуменно, но послушно рванула вперед.
Дома по бокам улицы смазались в сплошную линию. Водители попутных «Жигулей» и «Запорожцев», видя в зеркала приближающегося монстра, спешили поскорее убраться с дороги, как куры, гонимые расшалившимся волкодавом.
У Витька захватило дух. Да и кто останется равнодушным, когда сбывается мечта? И пусть не свое, пусть гогочет во все горло рядом пьяный хозяин, но хоть вот так, хоть на малое время, но вообразить, что, наконец — вот оно! Сбылось! Ну, не сбылось, конечно, куда там… Но хоть чужое попробовать, понюхать нагретую кожу салона, ощутить мягкую шероховатость руля, почувствовать, врасти телом в кожано-стальное тело дорогой машины. И когда-нибудь, может быть…
— Нравится, братуха?!!!
Витек молчал, горящими от возбуждения и алкоголя глазами следя за дорогой, послушно ложащейся под колеса. Ответа и не требовалось. Достаточно было увидеть глаза водителя. Афанасий посмотрел направо, увидел глаза и усмехнулся.
— А нравится — так забирай!
Взгляд Витька стал напряженным.