Про подчинённых своих я знал, что трудятся они здесь по сговору между главой их стойбища и казаками. То есть, какие-то отношения между русскими и якутами уже сложились и о чём-то они между собой договариваются. Причём так, что ни размер оплаты труда, ни форма вознаграждения моих подчиненных не волнуют.
Вечером подошел к Пелыму и мы поговорили об этом. Он впервые обратил внимание на то, что по-русски я объясняюсь не только на пальцах, хотя и с заметными отличиями от его манеры. Тем не менее, мы прекрасно друг друга понимаем. Разговорная речь в этот период не слишком отличается от писаной, а с документами этой эпохи я немного знаком. В Интернете чего только не найдёшь длинными зимними вечерами, когда за окном стоят трескучие морозы и солнце не показывается несколько месяцев. Так что знаю даже кое-что наперёд. Например, то, что этот острожек долго тут не простоит — его сейчас возводят на реке Дулгалах, а вскоре перенесут вниз по течению, и будет он известен под названием Верхоянского зимовья, стоящего уже на берегу Яны. Там и встанет современный Верхоянск.
Ну да от этого знания сейчас никому не горячо и не холодно, а вот топор, лопата и наконечник для пешни мне бы очень пригодились. Поверьте, в эти поры железо дорого и сразу три массивных предмета, да ещё и в здешних отдалённых краях — это целое состояние. Казаки и не отстающие от них купцы привозят сюда с Лены через море Лаптевых на круглобоких кочах и металлические изделия, и соль, и ткани, отчего общаться с этими русскими якутам очень даже интересно. Прямую дорогу через Верхоянский хребет они ещё не разведали, зато Айтал явно её знает — ведь караван свой она повела не иначе, как к Жиганскому острогу — в эти годы там было очень оживлённо. Это на реке Лене, ниже впадения в неё Вилюя.
Однако не всё так просто. Ценный товар, доставленный издалека, русские купцы отдают за шкурки пушного зверя. И где я их возьму, эти шкурки? Отдали бы и за золото или серебро, которые откроют в здешних недрах через пару сотен лет. Я могу хоть сейчас, пока тепло, намыть на свои надобности, но… уж очень меркантильно сверкнули глаза моего собеседника при упоминании названий драгоценных металлов. А ведь я только вскользь коснулся этой темы — попросил назвать цену.
Главное я уловил — работать тут мне позволят, сколько угодно. За еду. Как и всем остальным. Но платы за это никакой не будет.
С понимания этого обстоятельства и заработала моя голова. Принялась перебирать возможности. Не так уж мало их уже образовалось.
Могу остаться при остроге в работниках — не помру ни от голода, ни от холода.
Могу присоединиться к какому-то из якутских стойбищ — тоже проживу, не хуже других. Общаться могу, руки есть. Как-то устроюсь. Только вот хотелось бы побольше комфорта и стабильности. Сейчас это, что уж кривить душой, достижимо для высокостатусных особ. Простейший вариант — сделаться богатым и нанять много прислуги, которая в эту эпоху ещё и охраняет состояние своего хозяина, и самого его оберегает.
Ведь на службе государевой, тоже сулящей преимущества и позволяющей возвыситься, не многого смогу я добиться без связей да без роду. Так что стоит подумать о том, как сделаться уважаемым состоятельным человеком.
С другой стороны, сидеть на одном месте и стяжать — это как-то не слишком интересно. Ну, нахомячу я полные сундуки добра. Растолстею от обжорства и помру от ожирения. Неохота. Лучше попутешествовать, разные места посмотреть… а на зиму возвращаться в тёплый дом к тёплому камельку и полной кладовой. А для этого потребуется-таки чуток состоятельности. Ну, так, в меру.
Вариант обогащения за счёт добычи золота или серебра таит в себе великую опасность — казаки обязательно пронюхают и выпытают, где взял. А потом оно уйдет в казну. Лучше бы железо плавить, но залежи его я помню на Алданском нагорье — это довольно далеко отсюда на юго-западе. Хотя — там огромное месторождение, а мне и маленького хватит. Их я по ближайшим окрестностям знаю несколько. В смысле — на картах видел. А уж доразведать на местности, точно зная, где и что — так это моя специальность. Ну что же, вариант. Тем более, что почему-то хочется остаться поближе к родным местам.
В добыче пушнины мне с местными охотниками тягаться будет трудно, хотя, это тоже неплохой вариант. Что ещё? Соль казаки ценят, да и у якутов она в чести. Где находятся солонцы — мы их солончаками зовём — я еще из двадцать первого века помню. Промысел этот всем понятный, особого оборудования не требует. Так что, стоит вызнать всё, что можно о ценах, а заодно и о том, нет ли на соль какого-нибудь налога, которым казачки меня обдерут, как липку.