– Савка, иди к Прохору, пусть стол накроют, чаю долгой у нас беседа будет.
Чуть прищурив левый глаз, Сава мельком взглянул на Верещагина и тут же резко развернулся в направлении указанного дома. Взгляд майору не понравился, возникло ощущение, что на него посмотрел рецидивист с долгим криминальным прошлым.
– А вы пошто рты раззявили, чи молодка на мудо, службу государеву забыли?! Ща в порубе местов многа!!!
Народ, толпившийся около входа в церквушку, сразу как ветром сдуло, видно боялись своего грозного командира. Войдя в избу, Верещагин по примеру казака перекрестился на красный угол с иконами и прошел в комнату, в которой было всего два окна, закрытых слюдой почти не пропускающей солнечный свет. Справа от офицера стояла самая настоящая русская печь, прикрытая тканевой занавеской, на стенах располагались полки со столовой посудой и шкафчики. Около окна, против устья печи стояли ручные жернова и лавка. В красном углу стоял большой грубо отесанный стол и две лавки по бокам, куда и показал рукой казак, предлагая садиться:
– Саживай на покуть, побаем, кстати, как по батюшке тебя величать то? – обратился к стоящему посреди избы майору Галкин.
– Зови Антон Владимирович, а тебя?
– Иван, по батюшке Алексеич, боярский сын.
Стоявший все это время около печи довольно грузный приказчик вдруг опомнился и затараторил противным визгливым голосом:
– Здравствуйте гости дорогие!! Машка мигом сбитень поставит, право окромя оленины больше ничаго немаю, но стол накроем, атаман.
– Иди Проха и давай сюда свою сыроедку со сбитнем, да шоб быстро, уразумел?! Гостя по чину встречать надобно, – грозно вопросил Галкин.
– Мигом, ща баба кринку из клети понесет. Я покуда пойду отседа, атаман, – пятясь толстым задом в направлении сеней сладостно пропел Прохор.
– Иди уж, да бабу енту поспеши!!!
Верещагин, сняв с плеча автомат, сел на указанное ему атаманом место и положил оружие рядом со шлемом. Антон смотрел в серые глаза Галкина и пытался отогнать от себя мысль, что все происходящие – это какой-нибудь розыгрыш, а не тяжелая правда его жизни.
– Иван Алексеевич, я хочу задать тебе несколько вопросов, не удивляйся и отвечай как есть, после расскажу про себя, договорились?
Галкин, выдержав тяжелый взгляд Антона, ухмыльнувшись, ответил:
– Добре, поведаю тебе, что могу. Зело ты мне необычен.
– Скажи мне атаман, кто ты, какой сейчас год, как называется страна, откуда ты родом и что здесь делаешь? – по-военному четко обрисовал свои вопросы Верещагин.
– Як ты какой, – крякнул от удивления Иван – нешто не ведаешь, ох чудные ты слова молвишь, издалече верно на своей железной птице пришел. Раз требно, то отвечу тебе, Антон Владимирович. Год 142 ныне, я тута по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всея Руси указу. Землицы тутошние для государева величества разведываю, да призываю якуцких людишек для ясачного збора в казну царскую и на нужды людей своих. Острог сей енисейский казачий сотник Петр Бекетов поставил с казаками и людом промышленным. Я атаман войска казачьего Иван Галкин, с енисейского острога призван здешний от князцов якуцких обронять и в покорность государю их привесть.
В комнату из сеней тихо вошла якутская девушка с подносом. Галкин не обращал на нее никакого внимания, пока она ставила на стол большую тарелку с холодной олениной и кувшин со сбитнем. А шокированный последними словами атамана Верещагин как будто впал в прострацию, сказать, что Антон был удивлен, значит, ничего не сказать. Девушка как вошла, также незаметно и испарилась с глаз мужчин.
– А ты чьим будешь, Антон Владимирович? – оторвав майора от размышлений спросил Галкин.
– А? Что? – опомнился Верещагин – Так… по вашему я, наверное, воевода значит, издалека мы пришли, из-за океана, узнать что здесь да как. Вот и узнали, – ответил майор, представляя себе лица находящихся в вертолете товарищей. И замолчав на минуту, продолжил:
– Чин мой – майор, с корабля прилетели мы, на как ты называешь, железной птице. Большое войско у нас на корабле, царь наш, Анатолий Алексеевич поговорить с тобой желает, атаман. В гости приглашает.
– Царь, говоришь, – серьезно произнес Галкин – ежели лихое не задумал, воевода, то царю уважение проявить надобно, тем паче вера у нас одна. Токма острог без атамана не могу надолго оставить. Сколько верст до вашего корабля?
– Через два дня вернемся, Иван Алексеевич, срочно мой царь с тобой поговорить хочет. И насчет веры, то прав ты, православные мы. Полетишь с нами в железной птице???
– Ээ нееет. Не полезу я в чрево ентой, бесово это отродье!!! – испугался атаман – токма если с отцом Михаилом. Как он кажет, темь и буде.