Вскоре все корни покрыли кристаллы, удерживающие Лаверну. Они, словно вода, растеклись и застыли, как лёд. А в следующее мгновение женщина мысленно разбила все кристаллы. Замороженные корни разлетелись во все стороны, как у разбитой статуи. Лаверна, наконец, освободилась. А Лиззи вскрикнула от жгучей боли и упала на колени. Однако Корона крепко держалась на её голове.
— Вот она, сила! — глядя на скрюченную сестру, сладко произнесла Лаверна. — Ты чувствуешь, верно? Чувствуешь чужую боль. Прислушайся, Лиззи, ощути каждое дерево на этой земле, услышь дыхание каждой гамадриады, ощути, как тесно связаны между собой растения под землёй в переплетении корней. И почувствуй, какую я причинила им боль!
Неожиданно двери в кристальный, укрытый корнями, зал звонко распахнулись. Стоящий на пороге Питер быстро оценил ситуацию. Увидав лежащую Лиззи, он опрометью бросился к ней, растерянно оглядывая.
— Что ты с ней сделала?! — бросил он злобно в сторону Лаверны.
— Тебе здесь не место, Питер, — холодно ответила та. — Ты совершенно слаб…
— Absit[5]! — неожиданно с такой злостью бросил Питер, что Лаверну отбросило в сторону к стене от внезапной невидимой силы.
Мужчина тут же вернулся к Лиззи, увидел на её голове злосчастную Корону и, не сомневаясь ни секунды, с лёгкостью отбросил в сторону. Лиззи тут же очнулась, жадно вдохнув воздуха, и устало взглянула на Питера. На её глазах вдруг проступили слёзы, и она едва слышно прошептала:
— Мне жаль…
— Нет-нет, — замотал головой Питер. — Всё хорошо. Мы ещё всё исправим.
Золотая Корона бесшумно покатилась к раскрытым дверям, пока на пути её не возникло внезапное препятствие. Корона с шумом повалилась у ног нового гостя. Из-под длинного балахона показалась серая сухая рука. Сэмюель, главный Великий в капюшоне и длиной седой бородой, поднял Корону, с любопытством её разглядывая, словно видел впервые.
— Сила во истину великолепна, — раздался хриплый низкий голос старика. — Но в ней легко можно потеряться.
Где-то в стороне поднялась растрёпанная, но невредимая Лаверна, с ненавистью смотря в сторону Питера. Она едва сдерживалась, чтобы не наброситься на него. При появлении Сэмюеля, она заметно расслабилась.
Питер взял за руку лежащую от бессилия Лиззи, не сводя с Сэмюеля взгляда, полного недопонимания. Он невольно огляделся, заметив, что здесь не хватало ещё одного хранителя.
— Что ты сделал с Драго? — удивительно твёрдо спросил Питер. — Где он?
— На перевоспитании, сын мой, — равнодушно отозвался Сэмюель. — Его ещё можно убедить, но вот ты меня разочаровываешь.
— Тем, что отказываюсь участвовать в твоём безумии?! Да ты совсем свихнулся, Сэмюель, ты сам потерялся в огромной силе!
Питер уверенно поднялся, несмотря на безрезультатно пытающуюся остановить его Лиззи.
— Вы никогда не вернётесь на Землю! Никогда!
— Omnia tempus habent[6].
Питер внезапно направил руку в сторону Лаверны, крикнув:
— Nocere[7]!
Лаверна совсем не ожидала этого, и заклинание Питера, удвоенное его гневом, полоснуло по лицу женщины, словно ножом.
— Absit!
В следующий миг Лаверну снова отбросило в сторону. Женщина больно ударилась о кристалл и застонала от адской боли. А Питер тут же развернулся к Сэмюелю и, не задумываясь, выплюнул:
— Maledic… — он не успел закончить, как схватился за горло. Он вдруг не смог дышать.
А Сэмюель бесстрастно смотрел на задыхающегося Питера и едва заметно качал головой.
— Какое ужасное заклинание ты хотел произнести. Есть только один ведьмак, который мог тебе рассказать об этом. Придётся навести визит к старому Экзорну.
Глаза Питера в ужасе распахнулись, но он не мог произнести ни слова, всё также задыхаясь. Почему-то в этот момент он вдруг вспомнил Нордмана и Элизу. Неужели их жизнь закончилась именно так? Лиззи едва приподнялась, чтобы обнять Питера. Из последних сил она взмолилась, глянув на Сэмюеля:
— Прекрати. Пожалуйста, прекрати это. Он же твой сын!
Лицо Великого оставалось бесстрастным, но Питеру, к счастью, вернули возможность дышать, и он от облегчения едва не упал. Лаверна у стены медленно поднялась, поспешно натягивая на голову капюшон, словно скрываясь. Она опиралась о стену, словно ей было тяжело стоять на ногах от боли. Она слегка повернула голову в сторону Сэмюеля, чтобы только он смог увидеть её лицо.
На какой-то краткий миг лицо старика вдруг вытянулось от ужаса и удивления. Успев заметить этот взгляд, оскорблённая Лаверна поспешно отвернулась, стиснув зубы от закипающей ненависти.
— Где Артефакты? — нарушил возникшую тишину Сэмюель. — Мне нужно знать. Я обещаю вам, что отомщу за всё, что сделали с нами лишённые.
Питер криво усмехнулся, обнимая Лиззи.
— Ты никогда не вернёшься на Землю, Сэмюель, никогда! — мужчина злорадно улыбался, хоть это и удавалось ему с трудом, а затем он спокойно добавил, бесстрашно глядя в глаза отца: — Age quod agis[8].
Сэмюель всё так же равнодушно принял эти последние слова, но остался на месте, всё ещё держа в руках золотую Корону. За него всё сделала Лаверна. Неожиданно прытко отскочив от стены и выбежав ближе к Лиззи и Питеру, она с перекошенным от гнева лицом вытянула руку. И кристальная комната медленно начала поглощать Лиззи и Питера. Но те не сразу это осознали, в немом изумлении разглядывая широкий шрам у Лаверны, проходящий вдоль левой части лица, ослепив на один глаз. Не выдержав этих взглядов, женщина с ещё большим омерзением в голосе вдруг воскликнула:
— Damnave kogitatsiya[9]!
Питер согнулся пополам, закричав от боли. Лиззи с ужасом смотрела на корчащегося возлюбленного. По его правой руке вверх поползли сияющие бирюзой замыкающиеся линии, создающие разные узоры. Мужчина не мог удержать вскрики, ведь заклинание причиняло невообразимую боль. Его рука безвольно тряслась, не замирая ни на миг.
— Нет, — испуганно охнула Лиззи, отчаянно хватаясь за руку любимого. — Нет-нет-нет!
Женщина с надеждой посмотрела на Сэмюеля, но тот даже не пошевелился. А кристаллы из комнаты всё продолжали покрывать тела женщины и мужчины, постепенно превращая их в статуи. Лиззи с силой обняла Питера со слезами на глазах. Корни в зале вдруг зашевелились и медленно поползли в сторону двух фигур, аккуратно укрывая их поверх кристаллов.
И когда остались непокрытыми лишь головы Лиззи и Питера, зал вдруг заполонил старческий голос, в котором пробились нотки жалости, сострадания и вины:
— Aeternim vale[10].
Лиззи и Питера покрыли бело-голубые кристаллы, а поверх их несколько заботливо обвили корни, в которых вдруг пробились листья и тут же расцвели нежно-розовые цветы, усыпанные алмазами.
В следующий миг в зал скромно вошёл ещё один маг в бордовом балахоне и капюшоне. Если приглядеться, то можно было заметить татуировку у него на щеке. Он с едва скрываемым любопытством осмотрел две кристальные фигуры.
— Добро пожаловать, Аластер, — громко и уверенно произнёс Сэмюель, повернувшись к вошедшему лицом. — Отныне ты один из нас — Великий. Лиззи не зря не забрала твои силы. Тебе сильно повезло и потому настоятельно советую не разочаровать меня.
Аластер невольно задержал взгляд на проглядывающиеся черты лица Лиззи, покрытые бело-голубыми кристаллами, но вовремя спохватился и поспешил низко поклониться Великому Магу.
— С большим почтением, Сэмюель.
[1] Prudenter agas (лат.) — поступай благоразумно;
[2] Ad calendas graecas (лат.) — до времени, которое никогда не наступит;
[3] Aeterna historia (лат.) — вечная история;
[4] Absit (лат.) — прочь!
[5] Absit (лат.) — прочь!
[6] Omnia tempus habent (лат.) — всему своё время;
[7] Nocere (лат.) — вред!
[8] Age quod agis (лат.) — делай, что задумал;
[9] Damnave kogitatsiya (лат.) — проклятая консенция;
[10] Aeternim vale (лат.) — прости навеки.