Вопрос о «легендарном обаянии» Ямани, который я задал ему во время одной из наших бесед, был встречен смущенной улыбкой. Но, когда речь зашла об изменениях в стиле работы министерства, осуществленных им после ухода Тарики, Ямани проявил большую словоохотливость:
— Мы с Абдуллой Тарики, очевидно, преследовали одни и те же цели, но были совершенно разными людьми. Первое, что я счел нужным изменить, — это отношение министерства к «Арамко», потому что Тарики в лучшем случае смотрел на «Арамко» свысока, а то и вообще ее игнорировал.
В самом деле, Тарики воздвиг между собой и «Арамко» искусственный барьер, запретив менеджерам компании обращаться к министру напрямую, так как это нарушало бы иерархию рангов. Если им нужно было решить какой-нибудь вопрос, они должны были писать генеральному директору в Даммам, а тот пересылал всю корреспонденцию в Эр-Рияд, где и готовили ответ. Этот ответ затем возвращали генеральному директору, он его подписывал и отсылал в «Арамко».
Ямани начал с того, что изменил этот порядок. Теперь корреспонденция поступала непосредственно к нему.
Согласно другому правилу, установленному Тарики, в тех случаях, когда председатель «Арамко» желал побеседовать с министром, он должен был обратиться с соответствующей просьбой, а затем несколько дней ожидать, пока тот назначит время аудиенции. Когда же председатель приезжал, Тарики нередко заставлял его ждать в приемной.
Ямани упразднил и это правило.
— Если председатель «Арамко» хотел меня видеть, я принимал его тут же и никогда не заставлял ждать. Помню, когда я сообщил о новом порядке работы, мои секретари были крайне удивлены. Они сказали, что людям из «Арамко» нельзя мирволить. Но я заявил, что буду поступать именно так.
Освоившись на новой работе, Ямани начал искать свое собственное лицо и в картеле ОПЕК, переживавшем в ту пору процесс становления.
— Еще в 1962 г. ОПЕК была организацией, о которой никто и слыхом не слыхал. Когда она была создана, нефтяные компании встретили в штыки саму эту идею. Они не желали слышать слово «ОПЕК», не желали разговаривать с представителями ОПЕК. Они даже отказывались посылать корреспонденцию по адресам, в которых упоминалась ОПЕК.
Было ясно, что ОПЕК не выживет, если не добьется серьезного признания со стороны ведущих нефтяных компаний. И Ямани, видя, что гора не идет к Магомету, решил, что ОПЕК сама должна тем или иным способом заставить компании считаться с ее существованием.
Некоторое время он обдумывал путь, которым можно было достигнуть поставленной цели, но в конце 1962 г. возникла чрезвычайно удобная ситуация, какую нельзя было и придумать.
Группа экспортеров нефти должна была обсуждать вопросы, касавшиеся некоторых платежей, с группой нефтяных компаний. Ямани, представлявший Саудовскую Аравию, как правило, имел дело только с «Арамко». Он знал: стоит ему сказать четырем компаньонам «Арамко», что им предстоит встретиться с министрами ОПЕК, те сейчас же скажут: мы не хотим иметь дело с ОПЕК. Поэтому он добился от остальных экспортеров согласия на то, чтобы Саудовская Аравия представляла их интересы в переговорах со всеми нефтяными компаниями.
— Я пригласил компании на переговоры с Саудовской Аравией. Поскольку Саудовская Аравия была их партнером, они не могли не явиться. А рядом с собою я усадил некоторых членов ОПЕК. Я сообщил нефтяным компаниям, с кем они имеют дело, но сказал, что все эти люди выступают под флагом Саудовской Аравии. По правде говоря, теперь им просто некуда было деться. Формально они вели переговоры с Саудовской Аравией, а по существу — с ОПЕК.
Так была пробита первая брешь в стене.
Зарегистрированная в соответствии с Уставом ООН, Организация стран — экспортеров нефти первоначально базировалась в Женеве. Но Швейцария не пожелала предоставить ей статус посольского учреждения. Поэтому Ямани предложил перенести штаб-квартиру ОПЕК в Вену. Как он признается теперь, это было обусловлено двумя важными причинами. Во-первых, австрийцы обеспечивали ОПЕК дипломатическое признание, которое было ей совершенно необходимо; во-вторых, в Вене лишь один городской квартал отделял самого Ямани от лучшей оперы мира.
4 июня 1967 г., когда отношения между Израилем и Египтом обострялись с каждым часом, сирийцы, иракцы и египтяне призвали все арабские страны в случае войны полностью прекратить экспорт нефти.
На следующий день Израиль атаковал Египет.
То, что Сирия, Ирак и Египет сделали такое заявление всего за день до начала шестидневной войны, едва ли было простым совпадением. Вот что говорит по этому поводу Ямани:
— Нападение израильтян на Египет не было неожиданностью. Но никто не знал, когда и где оно произойдет. Президент Насер был заранее предупрежден американцами. От него мы и узнали, что Израиль готовится начать войну.
Ничего неожиданного не было и в призывах использовать нефть как политическое оружие.
Нефть не впервые оказалась стержневым элементом большой политики: так было во время событий 1953 г. в Иране, когда был свергнут режим Моссадека и шах вновь воссел на Павлиний трон, передав право распоряжаться иранской нефтью международному консорциуму. В 1956 г., когда Абдель Насер национализировал Суэцкий канал, нефть вновь выступила в этом качестве. Египтяне блокировали канал, сирийцы перекрыли иракский трубопровод, тянувшийся к Средиземному морю, и Соединенные Штаты были вынуждены спасать Европу, компенсируя острый топливный дефицит.
К тому же за одиннадцать лет, отделявших июньскую войну от Суэцкого кризиса, зависимость европейских стран от арабской нефти резко возросла: теперь они покупали почти втрое больше, чем раньше. Сирия, Ирак и Египет не сомневались, что Запад нуждается в ней больше, чем арабы в западных партнерах. На совещании арабских стран — экспортеров нефти, состоявшемся в Багдаде, они предложили начать нефтяной бойкот.
Ямани встретил этот призыв без малейшего энтузиазма.
— Полное прекращение экспорта невозможно, — пытался он образумить своих арабских коллег, — а частичное бесполезно.
Сирийцев его слова привели в ярость. Один из руководителей сирийской делегации бросил Ямани в лицо:
— Мы вас раздавим!
Это был первый из многочисленных случаев, когда Ямани угрожали смертью.
Ямани понимал: сирийцы будут делать все, что в их силах, лишь бы сохранить свой престиж. Он понимал также, что, если ему не удастся найти должный ответ, престиж утратит он сам. Поэтому он посмотрел прямо в глаза кричавшему и, призвав все свое мужество, сказал:
— Я вам помогу: скажу, когда наиболее удобно осуществить этот план. Сразу после полуночи я вернусь в гостиницу из клуба. Я буду один. Лучшего времени вы не найдете.
Все, кто сидел за столом заседаний, были потрясены.
Сирийцы выскочили из зала.
Друзья Ямани умоляли его немедленно покинуть Багдад и вернуться в Саудовскую Аравию. Но Ямани не хотел отступать. Не меняя начального плана, он отправился в клуб и, как обещал, ушел оттуда сразу после полуночи.
Верный своему слову, он вернулся в гостиницу один. Но сирийцы, по-видимому, решили не приводить угрозу в исполнение.
Ямани не склонен думать, что спасся благодаря своей дерзкой браваде. Напротив, он объясняет благополучный исход общей атмосферой униженности, которая господствовала тогда в арабском мире.
— Сирийским руководителям попросту не хватило духу.
После этих событий Ямани попытался предостеречь своих коллег.
— Если мы будем использовать нефтяное оружие без должной рассудительности, то уподобимся человеку, который не глядя палит перед собой, не попадает во врага и рикошетом ранит самого себя.
Он как в воду глядел. В конечном счете воинствующие арабские страны насолили только себе, и никому другому. Они жестоко просчитались в своей оценке международной ситуации.