Далее следуют 4—5 тысяч особ королевской крови, которые, оказывая самое незначительное влияние на текущую деятельность правительства или не оказывая его вовсе, тем не менее участвуют — по праву рождения — в выработке генеральной стратегии, проводимой советом директоров.
Это привилегированные акционеры.
Министры, не принадлежащие к королевскому дому, выполняют функции старших менеджеров. Именно на них в действительности держится все дело. Но, несмотря на огромную ответственность, которой облечены эти чиновники, им суждено вечно оставаться «худородными». Никого из них никогда не приглашают на заседания совета директоров.
Низ пирамиды — простые люди.
Их можно сравнить с держателями простых акций, но полностью лишенными права голоса. Но все же они представляют широкий и сложный спектр интересов — религиозных, социально-экономических, племенных. И совет директоров не осмеливается до конца игнорировать их пожелания. Любые решительные преобразования, модернизирующие общество и тем самым связанные с отступлением от основополагающих принципов ислама, неизбежно вызывают раздражение у какой-то части народных масс. Король может рассчитывать на успех только в том случае, если угадает, как далеко он вправе зайти, и сумеет остановиться раньше, чем на его голову обрушится яростный гнев рядовых акционеров.
Такова эта система, единственная в мире.
До тех пор пока все в ней остаются на своих местах и продвижение наверх предельно затруднено, она кажется идеальным механизмом, работающим без каких-либо сбоев.
Рядовые акционеры не возражают против того, чтобы директора получали причитающиеся им дивиденды. Король распределяет привилегии и доходы между всеми членами семьи. Каждому из 4—5 тысяч принцев причитается его доля пирога. Но в ближайшие двадцать лет их число легко может возрасти до 15—20 тысяч. И в один прекрасный день окажется, что обеспечивать благополучие столь многочисленных привилегированных акционеров — а это и есть управление государством — далеко не простая задача.
Но в современной Саудовской Аравии никогда не будут ремонтировать то, что еще не сломалось.
И хотя все директора получают то, что им причитается, они столь же неукоснительно следят за тем, чтобы прибыли компании самым широким образом распределялись среди народа.
Щедрость — прирожденная черта саудовской королевской фамилии.
И завистливость, судя по всему, тоже.
Если человек оказался достаточно талантлив, умен и честолюбив, чтобы пробиться наверх и, не принадлежа к королевскому дому, приобрести большую власть, некоторые из тех, кому суждено властвовать по праву рождения, начинают испытывать беспокойство.
Министерский пост — это высшее, чего может достигнуть такой человек.
В 1974 г., когда нефть приносила королевству сказочные богатства, министр нефти получил возможность приблизиться к королю вплотную — так близко к монарху не стоял ни один обычный гражданин Саудовской Аравии за всю ее историю.
Как нетрудно догадаться, Центральное Разведывательное Управление установило наблюдение за Ямани за много лет до его восхождения к вершинам власти. Это обычная практика ЦРУ. В картотеках этого учреждения накапливают сведения о самых разных людях. Сотрудники ЦРУ стараются заглянуть в будущее и составляют досье на всех восходящих звезд, чтобы впоследствии быстро наводить необходимые справки.
Одна из записей в досье Ямани, относящаяся к 1974 г., сообщает:
«Ямани питает величайшее уважение к королю Фейсалу и, можно сказать, слепо ему предан. Фейсал, в свою очередь, любит Ямани, полагается на него и полностью ему доверяет. Столь тесные отношения с Фейсалом сделали Ямани непопулярным в глазах некоторых членов королевской семьи. Нам доподлинно известно, что обладатели ключевых министерских постов Фахд (министр внутренних дел) и Султан (министр обороны) не любят Ямани, но мирятся и с ним самим, и с его властью из уважения к Фейсалу, который очень к нему привязан. Когда король умрет, Ямани, видимо, будет выведен из правительства. Существует мнение, что он не сможет работать под руководством Фахда, к которому после смерти Фейсала должна перейти власть».
Вообще говоря, работу в министерстве нефти мог бы возглавить и член королевской семьи. Родной сын Фейсала, принц Сауд, прежде чем стать министром иностранных дел, был заместителем министра нефти. Проблема состояла в том, что сместить особу королевской крови с министерского поста — достаточно трудная вещь. А в случае с нефтяным министерством это повлекло бы еще и осложнения во внешней политике.
Сместить незнатного министра было намного проще.
Тем не менее именно Ямани, при всей уязвимости его положения, оставался на посту министра нефти целую четверть века.
До 2 июля 1985 г., когда Андрей Громыко был назначен председателем Верховного Совета СССР, мировой рекорд длительности пребывания на посту министра принадлежал этому невозмутимому русскому, прослужившему 28 лет министром иностранных дел.
После него верхнюю строку в списке политических долгожителей занял Ямани.
Около двадцати пяти лет он руководил работой ведомства, которое обеспечивало 95% саудовского экспорта, более восьми из каждых десяти риалов государственного дохода и 60 с небольшим процентов валового национального продукта.
Он был ближайшим советником короля Фейсала и первым в истории нации человеком незнатного происхождения, обладавшим почти таким же статусом, как особа королевской крови. Король Фейсал испытывал к Ямани столь теплые чувства и столь безгранично ему доверял, что не было такого вопроса государственной жизни, который он не обсуждал бы с ним. Он осыпал Ямани подарками и сделал его баснословно богатым человеком.
Когда Фейсала сразила пуля террориста, с ним рядом был Ямани, на его руках король и умер.
Примечательно, что Фейсал приказал своим братьям относиться к Ямани так, как если бы тот был одним из его собственных сыновей.
Выяснилось, однако, что это было легче приказать, чем выполнить. Когда Фейсал был убит и трон занял король Халед, больших перемен не последовало. Халед был спокойным, добродушным человеком, который предпочитал жить в пустыне, развлекаясь соколиной охотой в обществе бедуинских вождей. В скором времени реальным правителем страны сделался полнотелый, круглолицый бонвиван Фахд, формально остававшийся наследником престола. При Фейсале он был министром внутренних дел. При Халеде он стал кронпринцем и первым заместителем премьер-министра. По мере того как здоровье Халеда ухудшалось, Фахд все увереннее держал в руках бразды правления. По существу, он стал настоящим королем задолго до смерти брата: для полноты власти ему не хватало только титула.
Вместе с ним наверх поднялся так называемый «клан Аль-Фахд» — семеро родных братьев, сыновей женщины по имени Хосса ас-Судаири.
Фахд взошел на трон в июне 1982 г.
Но если Фейсал был сильным человеком и умел диктовать свою волю другим, то при Фахде доступ к прямому руководству саудовской «корпорацией» получили его родные братья.
Фейсал посвятил молодые годы изучению науки правления, разъезжая по свету в качестве министра иностранных дел и набираясь опыта в беседах с государственными деятелями других стран; Фахд был неисправимым азартным игроком, которого вся Европа знала как гуляку и весельчака.
Фейсал был уверен в себе, Фахд был завистлив.
Шел 1974 год.
Из скважин текла нефть, и в страну рекою лились деньги.
Королем был Фейсал, Фахд стремился стать ближайшим доверенным лицом Фейсала, но у его старшего брата был фаворит.
И этим фаворитом был человек, не принадлежавший к королевскому дому.
Фахд решился заговорить об этом с королем. Один раз, потом другой, третий… Они беседовали с глазу на глаз, при закрытых дверях. Прикрывая банальную зависть мнимой заботой о благе государства, Фахд утверждал, что негоже отдавать слишком большую власть незнатным людям, что это раздражает некоторых родственников. И что нефть всегда была бизнесом королевской семьи.
В конце концов король согласился создать «верховные советы» по вопросам нефти, образования и безопасности — и поручил общий надзор за всеми советами Фахду.