Микото резким ударом разрезала воздух перед собой саблей. Воздушный клинок рассек взрывную волну. Хлесткие порывы ветра трепали волосы и перехватывали дыхание. Но ее хотя бы не смело назад, как двух Кагуя.
Крик оборвался резко. В небе гигантская тень заслонила звезды и рухнула на Ооцуцуки. Окованный металлом конец посоха напоминал гору. Момошики поймал этот удар рукой, но все равно опустился на землю, придавленный огромным весом. Мимолетная клыкастая усмешка мелькнула на его губах. Легкое движение руки — и гигантский посох уносит в сторону вместе с владельцем. Энма в руках Джирайи еще в полете уменьшился до обычных размеров, пока сам сеннин неряшливо кувыркался в воздухе, стараясь погасить инерцию броска.
В руках Момошики сверкнула алая чакра, она вытянулась и превратилась в копье. Которое Ооцуцуки почти успел метнуть в Джирайю, когда возле него раздался треск молний. Два сгустка райчакры, синей и черной, с гигантской скоростью врезались в Момошики, заставив того заблокировать сдвоенный удар. На мгновение он замер, как и атаковавшие его шиноби. В облаке электрических разрядов стало возможно различить Райкаге. Третий и Четвертый Эй все же добрались до места битвы. Додзюцу на руках Ооцуцуки сверкнули — райчакра вокруг Райкаге начала стекаться к ладоням Момошики, когда в сумерках вспыхнула еще одна аура янтарного цвета. Объятая пламенем Третьей Активации Шичи Тенкохо Цунаде врезалась в Ооцуцуки.
Волосы Момошики взметнулись, стремясь оплести Цунаде и остановить ее, но были просто разорваны в клочья силой Сенджу. Тело Ооцуцуки смело, тот кубарем покатился по земле, пропахивая в камне канаву. Перед ним вспыхнуло пурпурное пламя, в сердце которого сформировался гигантский скелет. В костлявых руках застывшим языком пламени светился короткий клинок Тоцука. Земля перед Момошики взорвалась, из нее вырвались мощные гибкие тела. Древесная техника напоминала драконов, чьи хищные пасти устремились к скрытому покровом Сусаноо Фугаку. В сумраке тревожно сверкнули несколько пар алых глаз. Вокруг них вспыхнула огнем чакра разных цветов, формируя еще шесть Сусаноо. Призванные Эдо Тенсей Учиха и Кохару с Данзо встали на пути древесных драконов, разрывая их и поглощая Стихией Тьмы.
Микото вытянула вперед свободную руку. Глаза обожгло изнутри чакрой. Незримая отталкивающая сила ударила Ооцуцуки в спину, толкая на клинок Тоцука. Но тот словно уперся ногами в воздух, а через миг его подбросила вверх начавшая расти ввысь земля. На ней словно начал расти темный холм. Он быстро вымахал выше Сусаноо, у бесформенной горы камней выросли руки и голова, по темному телу пошли трещины, сквозь которые вырвался иссушающий жар раскаленного нутра. Огромный каменный голем замахнулся рукой, стремясь размозжить всех Учиха перед собой разом, когда в него врезалась темная каменная скала.
Земля задрожала, Микото присела, чтобы не упасть из-за толчков, когда пылающая внутренним жаром каменная громада призванного Момошики голема столкнулась с почти такой же ожившей каменной глыбой, но за спиной которой в воздухе парил беловолосый парнишка с пылающими небесной лазурью глазами — Ооцуцуки Тонери.
— Ты!
Этот голос, напоминающий звериный рык, пробился сквозь грохот сражающихся големов. Силуэт Момошики смазался. Он молнией пронесся в воздухе и появился возле Тонери. Руки с Риннеганами уже потянулись к лицу лунного Ооцуцуки, когда Момошики пришлось резко отпрянуть. Прямо перед его лицом пронеслись серые костяные снаряды. На лице пришлого Ооцуцуки мелькнула тень испуга. Он резко оглянулся в сторону, откуда прилетели пепельные кости. Золотые глаза встретились взглядом с глазами, закрытыми поволокой из жидкого металла.
— У тебя нет права понимать руку на Ооцуцуки, — с насмешкой бросила Хикава. — Таковы законы клана.
— Нет! — Момошики резко попытался отвести взгляд, но было поздно.
На ртутной поверхности додзюцу Хикавы потекли золотые искры, из глубин серебристого металла словно выплыло другое додзюцу. Золотой Риннеган. И в это же время пара глаз на ладонях Момошики потускнели, складки кожи вокруг них задрожали и медленно закрылись, скрывая глаза. И вместе с ними потускнел и закрылся третий глаз, золотистый Риннеган на лбу Ооцуцуки. Одновременно складки кожи разомкнулись на челе Хикавы, отворяя точно такой же глаз, какой был у Момошики.
— Это додзюцу... Кто ты еще такая?! — взревел Момошики.
— Ты поглотил Киншики, но не узнаешь меня? — холодно спросила Хикава. — Неважно... Спасибо, что отомстил убийце Шутен-доджи. Но теперь ты сам должен умереть.
— Ты! Не может быть... — у Момошики задергался глаз. — Хикава?!