170
Государственный советник Корэхира [467] в те времена, когда он был еще в чине тюдзё, служил по особым поручениям у ныне покойного сикибугё-но мия [468] , постоянно бывал во дворце и часто вел разговоры с фрейлинами. Вот как-то был он послан с поручением из дворца, да простудился и очень страдал. В заботе о нем Хёэ-но мёбу [469] сама приготовила ему лечебное сакэ, закуски и послала ему. В ответ ей: «Очень обрадован вашим вниманием. Так мне неприятно, что я заболел», сказал он и:
Авояги-но
Ито наранэдомо
Харукадзэ-но
Фукэба катаёру
Вагами нарикэри
Хоть и не зеленой ивы
Ветвь,
Но весенний ветер
Подул, и уж перед ним клонюсь —
Таков я [470] —
так сложил. Хёэ-но мёбу в ответ:
Исасамэ-ни
Фуку кадзэ-ни я ва
Набикубэки
Но вакисугусиси
Кими-ни я ва арану
Краткое время
Дующий ветер
Клонить вас,
Выдержавшего осенние бури,
Не должен.
171
Когда нынешний хидари-но отодо, левый министр [471] , был в чине сёсё, он постоянно навещал Сикибугё-но мия. У этого принца служила дама по имени Ямато, и он обменялся с ней клятвами, дама же эта безудержно предавалась игре в любовь, и очень она ему нравилась и казалась занятной. Однако встречаться им было трудно, и Ямато:
Хито сирэну
Кокоро-но ути-ни
Моюру хи ва
Кэбури ва татадэ
Куюри косо сурэ
Неведомый людям
В глубине сердца
Горящий огонь.
Дым от него не встает,
А лишь слегка курится [472] —
так сложила. Ответ был:
Фудзи-но нэ-но
Таэну омохи мо
Ару моно-во
Куюру ва цураки
Кокоро нарикэри
На самом деле
Дым от горы Фудзи —
От непрестанного огня,
А если курится – от равнодушия
Сердца это [473] .
Но вот долго не приходил он, и она за это время извелась в ожидании. Уж что было у нее на уме – неизвестно, но она решила сделать вот что. Никого об этом не извещая, села в карету и отправилась во дворец. Остановила карету у ворот левого конюшенного приказа и подозвала проходившего мимо. «Как бы мне переговорить с сёсё-но кими?» – спрашивает. «Странно… Как же зовут ту, которой он понадобился?» – тихо проговорил тот и вошел. Еще один прошел и говорит то же самое [474] , а потом другой вышел из дворца и сказал: «Наверно, он где-то во дворце. Но говорить с ним нельзя». Потом появился кто-то в верхнем одеянии, и, когда она стала настойчиво подзывать его, тот человек удивился и подошел к ней. «Здесь ли изволит быть сёсё-но кими?» – спрашивает она. «Здесь», – говорит он, и тогда она: «Есть у меня к нему неотложный разговор, передайте ему, что к нему пришли из дворца». – «Это очень легко. Но вы не забудете посредника? Очень грустно, когда встречаешь рассвет, а друга нет рядом» – так сказал этот человек и вошел во дворец. Очень много времени прошло, бесконечно долго она ждала его. Думала: «Видимо, и этот пропал, ничего не сказав сёсё. Что же теперь делать?» И тут он наконец появляется и говорит так: «Сёсё сейчас увеселяет особу императора, с трудом удалось с ним поговорить, и он сказал: кто же это ко мне пришел? Очень странно. Пойди узнай хорошенько – вот что он изволил сказать». Ямато отвечает: «По правде говоря, я из недостойных. Извольте передать, что я сама ему все поведаю». Тот доложил: «Вот что говорит эта дама». – «Уж не она ли это?» – подумал сёсё, очень ему это показалось и неловким и занятным. «Скоро приду», – велел он сказать, вышел и отправился к Хирохата-тюнагону [475] , который был в это время в чине дзидзю, за советом. «Вот так и так. Как мне поступить?» Тогда в помещение левого приказа принесли из жилых комнат ширмы и циновки и там ее поместили. «Зачем вы это сделали?» – спросил сёсё, а она: «Очень неприятно мне, что…» [476] .
В доме принца Ацуёси даме по имени Ямато левый министр:
Има сара ни
Омохи идэдзи то
Синобуру-во
Косихики-ни косо
Васурэвабинурэ
То, что теперь
Обо мне не помните,
Терплю.