так сложила. Понял он, что это о нем она думает, и очень опечалился. Это как раз в дом его новой жены надо было идти по дороге через гору Тацута. Вгляделся он снова, видит – она заплакала и легла ничком. Потом наполнила водой золотой чайничек и поставила себе на грудь. «Удивительно, зачем она это делает», – подумал он и снова стал смотреть. Вот она подогрела эту воду, как в горячих источниках, и полила себя горячей водой. Потом снова наполнила чайник. Смотрел он на это, и так ему грустно сделалось, выбежал он и воскликнул: «Каково же тебе, если ты делаешь такое!» Заключил ее в объятия и провел с нею ночь. Вот никуда он не стал ходить, а все был с ней. Так прошло много месяцев и дней, и вот он подумал: «Принимают равнодушный вид, а в душе у женщины – такое страдание. Перестал я ходить к той, а как-то она это переносит?» Вспомнил он о ней и отправился в дом к той даме. Давно он там не бывал и в замешательстве остановился у ограды. Посмотрел в щель: при нем-то она всегда хорошо выглядела, а тут на ней было какое-то странное одеяние, в волосы у лба воткнут большой гребень, и она сама, [без помощи служанок], накладывала рис в чашку. Очень неприятно ему стало, вернулся он назад и больше уж к ней не ходил. А к
406
Две первые строки представляют собой