Ленкомовская крамолав духе Ленинского комсомола.Между ног Шарон Стоун –бородёнка Льва Толстогокак вещдок.В президиумепризрак Аллена Гинзберга.
Барышников в воздухе!
Но главною на этом съезде-форумебыла весть, что мы снова вместе.
Что Ты есть. И в форме.
«Взгляд Твой полон одной любовью…»
Взгляд Твой полон одной любовью,чувства прочие победя.Я готов совершить любоепреступление ради Тебя.
Когда судьи мне кинут сроки –от 8 лет до 108-ми, –понимают они, жестокие,что бессмертен я, чёрт возьми!
От трёх до четырёх
Зое
В окошках свет погас,умолкнул пустобрёх.Пошел мой лучший час –от трёх до четырёх.
Стих крепок, как и чай.Вас посещает Бог.Шла служба при свечахот трёх до четырёх.
Как слышно далеко!Как будто возле нас.Разлили молоко…Спустили унитаз…
Очередной мосхит?Или поёт москит?От трёх до четырёхнаш мир не так уж плох.
Люблю я в три проснуться,в душе – переполох,Конфуция коснутьсяи спать без задних ног.
Кабина поперёк,и Хайдеггер, дымяськамином кочерёг,попросвещает вас.
Пускай вы в жизни лохи размазня-пирог,но вы сейчас – пророк,и смысла поперёк!
Я сам не разумелидею, что изрёк,но милиционервдруг взял под козырёк.
Становимся у касс.Обломы за отказ.Но в небе только час,отпущенный для нас.
Жизнь – полусонный бред.«Стилнокса» пузырёкпрокладывает брешьот трёх до четырёх!
Я без Тебя опять.Как мне найти предлог,чтоб досуществоватьот четырёх до трёх?
Кто в дверь звонит? Мосгаз?Не слушайте дурёх.И не будите насот трёх до четырёх.
Сполох
1
Один, среди полей бесполых,иду по знакам зодиака.Была ты чистой страсти сполох,национальностью – собака.
Вселившийся в собаку сполохменя облизывал до дыр.И хвостик, как бездымный порох,нам жизни снизу озарил.
Хозяйка в чёрном, как испанка,стояла мертвенно-бледна –собачий пепел в белой банкепротягивала мне она.
Потоки слёз не вытекалииз серых, полных горя глаз.Они стояли вертикально,чтобы слеза не сорвалась!
Зарыли всё, что было сполох,у пастернаковских пенат.Расспрашивал какой-то олух:«Кто виноват?» – Бог виноват!
А завтра поутру, бледнея,вдруг в зеркале увидишь ты –лик неспасённого шарпеяпроступит сквозь твои черты.
И на заборе, не базаряещё о внешности своей,роскошно вывел: «Я – борзая»,а надо было: «Я – шарпей».
Герой моих поэм крамольныхоставил пепел на меже –между пенатами и полем,полузастроенным уже.
Между инстинктом и сознаньем,как на чудовищных весах,меж созданным и мирозданьем,стоит собака на часах.
Стоит в клещах и грязных спорах,и, уменьшаясь, как петит,самозабвенный чёрный сполох,всё помня, по небу летит.
Как сковородка, эпилепсиясжигала твой недетский ум.Мы сами были как под следствием:шёл Кризис. И сгорал «Триумф».
Меж вечностью, куда всем хочется,и почвой, где помёт крысиный,меж полной волей одиночестваи болью непереносимой.
Вот так-то, мой лохматый сполох.Перетираются весы,как будто инфернальный Поллокизмазал кровью небеси.
Не понимаю по-собачьи,на русский не перевожу,за пастернаковскою дачейя ежедневно прохожу.
Пусть будь что будет. Се ля ви.Похороните, как собаку,меня, виновного в любвик Тебе одной. Как к Пастернаку.
2
Притащу, как божия козявка,тяжкий камень, тяжелей кремня.Слышу голос: «Я – твоя хозяйка.Как ты там сегодня без меня?»
Крайний может оказаться первым.Убери морщиночку на лбу.Нет шарпея. Надо быть шарпеем,чтоб любить, как я тебя люблю.
Шёл снег, как тексты из учебников.Проехали. Салам алейкум.Прошёл поэт. Назвался Хлебников.Мы поздоровались с Олегом.
Одной
Бежишь не от меня –от себя Ты бежишь.Рандеву отменя,убегаешь в Париж.