В третий раз я пришёл в себя, когда услышал чьи-то крики. Орали, казалось, над самым ухом. Но это оказалось не так. Когда я открыл глаза, то всё ещё находился в клетке. Кто-то весело закричал, после чего на меня обрушился поток воды.
Она попала в рот и нос, от чего я закашлялся. Из-за этого тело прострелило болью. Я хотел перевернуться на бок, но смог пошевелить только головой. Почувствовал, как с меня стягивают штаны, после чего окатили водой ещё раз.
Я собрал все силы и попытался привстать, чтобы показать наглецу, что он совершил ошибку, решив поиздеваться надо мной, но в глазах потемнело, и я снова потерял сознание.
Не знаю, сколько раз я «выныривал» и снова «нырял». Но, в какой-то момент, после очередной попытки принять сидячее положение, у меня это получилось, и я даже не вырубился.
Вокруг было темно. Я сидел на деревянном полу, на который кто-то накидал влажной травы. Кроме меня в клетке находилось ещё шестеро. Две женщины, два совсем молодых парнишки, старик и… Я пригляделся повнимательнее, когда мой взгляд зацепился за знакомые части одежды.
Неужели это Акамир?
Мне понадобилось полчаса, чтобы добраться до лежащего приятеля и положить ему руку на грудь.
Спустя два десятка вдохов, я облегчённо улыбнулся. Сердце билось в нормальном темпе. Значит живой и умирать пока вроде не собирается. Это хорошо. А вот то, что мы попали в плен к монголам и сейчас находимся неизвестно где — это плохо.
И ведь так глупо попались, когда до спасения оставалось рукой подать! Надеюсь, хоть с остальными всё в порядке. Интересно, как там Макс?
Следующим шагом я принялся осматривать себя. Всё тело, руки, ноги и даже лицо, были в глубоких царапинах и ранах. Поймавшие нас монголы не придумали ничего лучше, чем протащить нас по земле! Будь у меня энергия на покров, я бы не получил ни царапины. А так, мне досталось. И досталось сильно. Ладно хоть дар Иня мне помогал, постепенно залечивая раны.
«Инь!» — меня словно молнией ударило.
Я прислушался к себе, позвал медоеда раз, другой, но он не отвечал. Я чувствовал, что наша связь не разорвана. Она есть. Но ощущалась как-то слабо. И я не понимал, в чём дело.
Правда, у меня было два варианта, что могло так сильно на нас повлиять. То, как он остановил сильнейшим, который я когда-либо ощущал, всплеском силы целую армию монголов, и то, что я убил врага оружием. Больше мне ничего в голову не приходило. И как всё вернуть — я не знал.
Хотя, может быть, если «насытить» тело духом, у меня получится восстановить нашу связь? Но для этого, опять же, надо оказаться в аномалии или обзавестись духовными камнями. Ни первое, ни второе мне в ближайшее, да и в любое другое, время, пока я в плену, не грозит.
Спать не хотелось, поэтому я решил попытаться «заглянуть» поглубже в себя. Не знаю, сколько прошло времени, но я «нащупал» крохи духовной энергии. Их то я и принялся гонять по всему телу, стараясь не увлекаться, чтобы они не исчезли.
За этим занятием я и не заметил, как наступило утро. Я так сильно погрузился в себя, что вздрогнул от чьего-то осторожного касания. Стоило открыть глаза, как я увидел того, кто меня разбудил. И нет, это был не Акамир. Один из мальчишек сидел рядом со мной и снова тянулся рукой в мою сторону.
— Чего тебе? — прохрипел я, пересохшим горлом.
— Живой! Тётя, как ты и говорила, с ним всё в порядке.
Я перевёл взгляд на испуганную бабоньку, которая хлопала глазами, глядя то на меня, то на Акамира.
— Лучше бы сдох, — еле слышно пробормотал дед, кинув на меня злобный взгляд.
— Сдохнуть мы всегда успеем, — криво усмехнулся я. — Кого мне за это благодарить? — спросил я, поднимая руки, самые глубокие раны на которых были обмотаны какими-то тряпками.
— Это тётя Ирина. Она вас обоих обмыла.
— Спасибо, — поблагодарил я женщину.
— А вы воины? А как вы в плен попали? Нас из деревни забрали, когда монголы туда пришли. Многих убили, — мальчишка шмыгнул носом и быстро заморгал, видимо, вспомнив что-то грустное.
Я не стал ничего отвечать. Вместо этого снова положил Акамиру руку на грудь, проверяя биение сердца.
При свете утреннего солнца, я внимательно осмотрел своего соратника. Ран у него было меньше, чем у меня. Видимо, хватило сил и запаса духа, чтобы удерживать какое-то время покров.
Его ресницы задрожали, он застонал и приоткрыл глаза.
— Ян? — еле слышно прошептал он.
— Да, — кивнул я. — Ты как?
— Жить буду, — криво усмехнулся он в ответ.