Маленькие кучки он распределил обратно по мешочкам, один из которых кинул обратно мне. Оставшуюся кучку он завернул в какую-то тряпку, показал пальцем на меня, на себя, потом на эту тряпку и убрал к себе в карман. Свой мешочек он положил под одну из досок, поставив сверху старый сломанный ящик.
Я решил последовать его примеру. Мои сбережения отправились под подцепленную доску, поближе к стене. После этого я уставился на Макса.
Хотелось есть и пить. Ещё бы я не отказался помыться, так как от меня уже явно пованивало. Но где и за сколько можно было бы привести себя в порядок, я не знал. Без знания языка, мои попытки узнать расположение нужных мне мест вообще стремились к нулю.
После всех пережитых испытаний я походил на бродягу. А с такими везде разговор короткий – дадут по шее или вообще вызовут стражу и кинут в темницу.
«Язык – не проблема, — раздался голос Иня у меня в голове. — Главное, почаще его слушай и пытайся говорить. С остальным я помогу».
— Ты знаешь язык русов? — удивился я.
А ещё обрадовался тому, что мой дух, наконец-то, появился. Кстати, а где он был?
«Мы знаем все языки, — фыркнул медоед. — Что касается того, где я был – у этих жалких охотников были артефакты для поиска и поимки слабых духов».
— Но, ты же говорил, что ты сильный дух, — не понял я причины его исчезновения.
«Очень сильный! Но… я растерял много силы после… Впрочем, это не важно, — оборвал себя Инь. — Они бы не смогли меня поймать, но поняли бы, что у ТЕБЯ есть дух. Понимаешь?»
— Нет, — честно признался я.
Какая кому разница, есть у меня дух или нет?
«Это охотники, а ты для них – добыча. Узнай они, что у тебя есть дух, и следили бы внимательнее. Или вообще посадили в отдельную клетку или на цепь!»
— Но ведь у Макса тоже есть дух! Как тогда они его не заметили?
«У него есть дух?»
Мне почудилось, что Инь как-то резко подобрался. Секунда и он появился рядом со мной, а Макс, который всё это время, видимо, пытался мне что-то объяснить, вдруг отпрыгнул назад.
Его зрачки снова стали вертикальными, и сам он еле слышно зашипел.
Хотя нет, зашипел не он, а его дух, который проявился у него на плече. Им оказался здоровый кот, с небольшими кисточками на ушах. Шерсть у него стояла дыбом, да и сам он изогнулся так, словно пытался напугать Иня.
Тот же вёл себя совершенно спокойно, внимательно рассматривая духа Макса. От первоначальной настороженности не осталось и следа. Словно он успел оценить кота и счёл его неопасным.
Макс уже успел успокоиться, но посматривал на нас с лёгким опасением. Особенно на медоеда. При этом, взгляд его был задумчивым.
— В чём дело? — спросил я своего спутника.
«Коты… — с насмешкой протянул Инь. — Вечно пытаются показать, что они чего-то стоят».
— Инь? — попробовал надавить я.
Ведь явно дух Макса среагировал подобным образом не просто так.
«Он просто не знает, кто я и как на меня реагировать, — удивил меня Инь. — И, возможно, думает, что я хочу его поглотить».
— Но, ты же не хочешь? Так?
«Я же не дикарь какой-то, поглощать всех подряд! —возмутился медоед. — Вот если он на меня нападёт, тогда другое дело…»
— Не трогай его, — попросил я и, спустя секунду, добавил, — пожалуйста. Нам и так тяжело будет вдвоём, а если ты уничтожишь его духа, то… не делай этого.
«Да я и не собирался, — устало ответил Инь. — Кстати, я могу ускорить процесс обучения, но могут появиться болезненные ощущения».
— Потерплю, — кивнул я, соглашаясь с его предложением, и обратился к приятелю. — Макс?
— Ян? — ответил он, после чего перевёл взгляд на своего успокоившегося духа. — У тебя тоже есть дух?
К моему удивлению, я понял часть того, что он сказал. Вроде как он интересовался Инем.
— Инь, — показал я на медоеда.
— У него есть имя? Он полуразумный?
«Сам он полуразумный, — презрительно фыркнул Инь.— Скажи, что да. Рано ему ещё знать, что я разумный дух».
Я в ответ лишь кивнул.
Макс же обрадовался, словно… даже не знаю, просто сильно обрадовался.
— Что дает? — спросил меня приятель. — Что ты можешь? Какая сила? Что усиливает? — начал перечислять он, видя, что я не до конца понимаю, что он от меня хочет. — Я в темноте вижу и ловчее стал.
Часть того, что он говорил, я понимал, но говорить самому на чужом языке было сложно. Словно он был слишком грубым для моего горла. Вместо ответа, я показал ему свои раны, которые за ночь ещё больше зажили.