Выбрать главу

Через Теплиц и Граупен подошли к Дрездену. Военная сила, бывшая в то лето в руках Прокопа Большого, способна была смять сопротивление и подчинить себе хоть всю империю. Но характерным для стратегии преемника Жижки является как раз полный отказ от завоевательных целей. Он упорно добивался не господства над соседями Чехии, а мира с ними.

Прокоп отказался и от захвата сильно укрепленных городов и крепостей. Обходить укрепления немецких феодалов, разорять их поместья и церковные владения, оставить несколько сильных таборитских гарнизонов, откуда можно было бы обращаться с проповедью таборитских идей, — таковы были планы Прокопа.

Спалив предместья Пирны и Дрездена, главные силы таборитов двинулись к Лейпцигу. Между Гриммой и Лейпцигом тем временем сосредоточивалось мощное феодальное войско. Под знамена герцогов саксонского и брауншвейгского, маркграфов бранденбургского и тюрингенского стянулось сто тысяч первоклассных бойцов.

Казалось, предстояло большое, кровопролитное сражение. Но, как то повелось еще со времен Жижки, феодальные орды теряли Весь свой боевой задор перед липом вооруженных народных масс. Не приняв боя, конные и пешие наемники немецких феодалов бросились наутек в сторону Лейпцига.

Табориты не стали штурмовать этот город. Разбившись на малые колонны, они принялись рейдировать по Саксонии. Затем перешли в Силезию и Баварию.

Курфюрст бранденбургский вымолил у Прокопа перемирие. Табориты стояли тогда у Лейпцига, Нюренберга и Вены. Никто и ничто не могло бы помешать им пойти и дальше. Как пишет чешский летописец: «Если бы они, подобно предкам, искали славы, они могли бы дойти и до Рейна и покорить многие страны».

* * *

Бессилие католической Европы остановить все ширящиеся вторжения таборитских отрядов в немецкие земли подрывало авторитет церкви, светских владык и всего феодального дворянства. Но, пожалуй, еще пагубнее были для них сокрушительные провалы четвертого и пятого крестовых походов против чешских «еретиков», предпринятых в те годы Римом.

Четвертый крестовый поход начался летом 1427 года. В конце июля восьмидесятитысячная армия всадников-крестоносцев обложила город Стржибро в Плзеньском крае.

Пражские бюргеры, напуганные новым чужеземным вторжением, и на этот раз вступили в военный союз с таборитами. Под командованием Прокопа выступило в поле сводное войско всего в шестнадцать тысяч пеших воинов и полторы тысячи конников, однако с большим числом боевых возов.

Прокоп подошел к Стржибру — и крестоносцы побежали.

«Христолюбивое воинство» перехватил папский легат кардинал Генрих, брат английского короля.

— Презренные трусы! — вопил легат. — Вы забыли о спасении души, о рыцарской чести! Позор вам — враг много слабее вас!

Кардинал приказал развернуть знамена, «освященные самим папой», снял с груди усеянный бриллиантами крест:

— За мной!..

Посрамленные крестоносцы повернули назад, за кардиналом-легатом. Бароны, графы клялись друг перед другом стоять плечо к плечу, что бы ни случилось.

Но вот послышался издали стук колес таборитских возов — ив мгновенье ока многотысячное конное войско снова обратилось в огромный, полный смятения, дикий табун.

В гневе кардинал изорвал папские знамена, а потом… и сам пустился вскачь, думая только о том, как бы не попасть в руки страшного врага.

Столь же позорно кончился и пятый крестовый поход летом 1431 года.

В южную Чехию вступило сорок тысяч всадников, девяносто тысяч пехотинцев с многочисленными пушками и большим обозом.

С самого начала похода крестоносцы стали истреблять чехов — старых и молодых, женщин и детей. В этот страшный для Чехии год паписты превзошли самих себя в изощренных зверствах.

Прокоп собрал против вторгшихся пять тысяч всадников, пятьдесят тысяч пеших воинов, три тысячи боевых возов. Он повел свою армию к Домажлицам, решив принять здесь неравный бой с противником, почти втрое более многочисленным.

За целую милю заслышали крестоносцы мошное пение подходивших таборитов. Верой в свои силы, в свое правое дело звучал гимн восставшего народа, гимн Жижки:

На них! Вперед! На них! На сонмы врагов не глядите! Мужество в сердце храните! Блажен, кто за правду падет!

Папский легат кардинал Юлиан Чезарини стоял с герцогом саксонским на холме, озирая оттуда поле близкой битвы. Он заметил странное движение в войске, все возраставшее по мере того, как усиливались доносившиеся издали звуки таборитской песни. Непонятная суета, крики, затем беспорядочная скачка всадников.