По мере того как росло число сходившихся с разных концов страны на эти моления, менялся и тон проповедников. Пользуясь образами и метафорами из библии и евангелия, они стали смело звать сельский люд к свержению церковного и феодального гнета.
— Церкви, алтари, священные сосуды — это, — говорили они, — измышление продажных, лживых пастырей. Монастыри — вертепы разбойников. Мощи святых — наглый обман. Их следует выбросить в навозные кучи, а иконы сжечь. Хуже худшего поклонника идолов тот священник, который берет мзду за крещение, отпевание, за церковные обряды. Слугами сатаны заведена отдельная каста священнослужителей. Пусть всякий, кто чувствует в себе искру божию, идет проповедовать, свершать службу и обряды. Кто хочет отдать себя делам веры, пусть живет в бедности, на добровольные даяния.
— Бог, — говорили проповедники, — всех людей создал равными. Перед его лицом нет ни богатых, ни бедных, ни знатных, ни простолюдинов. Всех, «то угнетает ближних своих, кто благоденствует, предаваясь роскоши и чревоугодию, кто кичится знатностью рода и голубою кровью, скоро истребит гнев господень. Спасутся только праведные, собравшиеся на горах. Они — карающий меч в руке господа, они избраны, чтобы очистить землю от скверны.
После проповеди начинался обряд покаяния перед всем народом, а затем причащение собравшихся из чаши.
Потом приступали к общей трапезе. Незнакомые люди называли друг друга братьями и сестрами. Всю принесенную снедь они делили поровну. Собирали медяки, чтобы отдать их окрестным крестьянам за истоптанные вокруг горы посевы. Поздно ночью расходились под тысячеголосое пение гуситских песен.
С необычайной силой втягивало это внешне религиозное, а по сути своей революционное антифеодальное движение народные низы Чехии.
Раньше паны охотно позволяли своим крестьянам громить монастыри и церкви. Теперь — в 1419 году — они увидели, что народ на горных сборищах клонит в опасную для них сторону. Феодалы стали запрещать своим крестьянам паломничества и лютовали против ослушников. Но никакие наказания уже не помогали. Движение ширилось, охватывая все новые массы крестьянства и городского плебса.
Крестьяне, их жены и дети не устрашались угроз лана лишить их имущества и даже жизни. Ничто не могло удержать седлаков дома. «Гора Табор притягивала их к себе, как магнит тянет железо», — писал чешский летописец того времени Лаврентий.
Табор — так по-библейски [27] назвали крестьяне гору в южной Чехии близ развалин города Градище над рекой Лужницей. Здесь обращались к народу самые горячие проповедники гуситства.
22 июля 1419 года на Таборе собралось сорок тысяч человек. Как рассказывает летописец, в тот день сюда пришли паломники не только из-под Писка, Воднян, Нетолиц, Германовиц, Узка, Седлачан, Плзня, но также из Праги, Домажлиц, из Кралева Градца и многих других мест. Прибыли пешие и конные, мужчины и женщины, старые и малые, парни и девицы. Среди паломников были и ремесленники, торговые люди, рыцари. Многие подверглись в пути нападениям панских наемников, немало погибло.
Николай из Гуси, бывший в тот день на Таборе, вместе с Корандой и другими священниками решили, что настала пора призвать народ к обороне. Пусть седлаки приходят впредь на моления не в одиночку, а собравшись в десятки и сотни, вооруженные вилами и цепами. Тогда трудней будет нападать на них панским и королевским слугам.
Укрывшийся в Кунратицком замке король Вацлав получил об этом народном сходе на Таборе паническое донесение: Николай из Гуси замыслил якобы свергнуть его и архиепископа Конрада и избрать нового, народного короля и архиепископа.
Королевские вельможи совсем потеряли голову и ожидали с минуты на минуту общего крестьянского восстания. Бурграфам королевских замков и городов, да и всем панам отдан был приказ оружием препятствовать крестьянским собраниям.
Но народные массы уже вышли из повиновения, и вернуть их к прежнему состоянию спокойствия и покорности было трудно.
Решающий шаг к народному восстанию был сделан в Праге 30 июля 1419 года.
Незадолго до того король сменил в Новой Праге городских советников-гуситов. Он назначил вместо них двенадцать ярых католиков, готовых на крайние меры, чтобы только подавить «чашников», составлявших огромное большинство населения Новой Праги.
27
Фавор, или (в латинском начертании) Табор, — гора в Палестине, недалеко от Назарета. Занимала видное место в раннехристианских легендах,