Однако до этого не дошло: под руками были чешские мирные жители, на которых крестоносцы срывали свою злобу.
«Чтобы отомстить за своих убитых, — рассказывает летописец, — пришельцы на другой день выжгли все села в окрестности. Кого только могли захватить там, даже женщин и малых детей, они бесчеловечно, словно язычники, бросали в огонь».
Пражский народ по случаю великой победы предался бурному ликованию. Не переставая звонили колокола. С наступлением ночи перед полутысячей домов зажгли «костры радости». Бургомистры и советники обеих ратуш верхом, в парадных, тканных золотом кафтанах объезжали улицы под переливы серебряных труб.
— Да здравствует Жижка! — выкрикивали пляшущие на перекрестках. — Спаситель Праги Жижка!
Жижка стал народным героем. Гору, на которой одержана была эта чудесная победа, чешский народ с тех пор прозвал Жижковой горой[39].
А таборитский вождь, равнодушный к славословию, трезво оценил положение: враг ошеломлен поражением, но силы его еще не подорваны, и можно ожидать скорой, более слаженной и опасной атаки.
Не мешкая, принялся Жижка укреплять гору. На ней работали теперь тысячи пражан и таборитов, мужчин и женщин. Нужно было много досок — Коранда забрал из пражских церквей скамьи.
На Жижковой горе выросла вскоре крепость, способная противостоять даже пушечным ядрам. Крестоносцев ожидали нацеленные на дорогу тяжелые таборитские гоуфницы.
В лагере Сигизмунда не было единения, нужного для возобновления военных действий. Чешские паны, обозленные оскорблениями и жестоким разбоем чужеземных рыцарей, грабивших без разбора и разорявших даже усадьбы панов-католиков, требовали от императора немедленных мирных переговоров с Прагой. Сигизмунд, напуганный непрестанными угрозами немцев покинуть лагерь, ужом извивался между двумя партиями, умоляя австрийцев и мейссенцев не сниматься с места хотя бы еще две недели, до конца июля.
Чешские католические паны, стоявшие в лагере крестоносцев, подослали тогда, не без молчаливого согласия императора, тайных парламентеров к советникам Праги. Паны инстинктивно чувствовали, что союз бюргеров-пражан и крестьян-таборитов не может быть прочным. Они рассчитывали вогнать в него клин.
На этот раз, однако, вельможные паны ошиблись. Пражские бюргеры, только что спасенные Жижкой от великого погрома, не решились вести переговоры о перемирии за спиною своих союзников. Вместо перемирия магистры университета и городские советники предложили католикам… религиозный диспут. Война разгорелась, мол, из-за несогласия по вопросам веры. Пусть же стороны выставят сильнейших своих богословов и попытаются убедить друг друга.
В другое время такая затея «чашников» только насмешила бы католических прелатов. Католичество располагало куда более сильными средствами приведения в покорность строптивых, нежели диспуты. Но сейчас под Прагой расползалось по швам величайшее военное предприятие Рима…
Папский легат и император дали согласие на диспут.
20 июля из Пражского замка вышли император Сигизмунд, легат его святейшества патриарх Аквилейский и множество прелатов, докторов богословия, светских князей — немцев и чехов. Их встретили на полпути, за Карловым мостом, на выжженной Малой Стороне пражские гуситы, магистры университета и священники.
Здесь же находились три нотариуса, обязанные протоколировать все подробности словесного боя.
Гуситская сторона начала с того, что огласила важный документ — четыре пражские статьи, которым суждено было много лет служить основой программы рыцарско-бюргерского лагеря гуситов.
Из четырех пражских статей самое большое значение имела третья статья, в которой обосновывалась необходимость секуляризации церковно-монастырского имущества и лишения духовенства светской власти:
«Пусть отнимется и упразднится у духовенства право собственности на мирские богатства и блага, которыми оно обладает вопреки наставлению Христа…
Пусть само духовенство возвратится к той апостольской жизни по евангелию, которой жил Христос со своими апостолами».
Эта статья выражала интересы не только чешских бюргеров, заинтересованных в ликвидации богатой католической церкви, но и интересы дворянства. Она должна была юридически закрепить уже проведенные в предшествующее время захваты движимого и недвижимою имущества у монастырей и церкви.
Статья четвертая, говорящая о наказании за «смертные грехи», также в основном была направлена против католического духовенства. Она отвергала права духовенства на взимание денежных платежей за многочисленные церковные службы, объявила эти платежи в пользу церкви «смертным грехом», достойным наказания вплоть до смертной казни. Продажа церковных должностей, индульгенций, сутяжничество духовенства с простыми людьми, выколачивание феодальных платежей, вымогание пожертвований — все это также было объявлено «смертным грехом».
39
Ныне вокруг этой горы расположен район Праги Жижков. В честь одержанной здесь победы на вершине горы воздвигнут монументальный памятник «Национального Освобождения».