У каждого времени свои идеи, свои принципы. Другое дело, как они реализуются. М.К. Янгель был выразителем всего лучшего, что давала человеку социалистическая система. Его защитная реакция на издержки, превратности строя — в преданности делу, убежденности в государственной необходимости его.
Вот тут-то невольно и подходим вплотную к загадке административного кредо Главного конструктора. Как, с помощью каких приемов удавалось налаживать и совершенствовать бесперебойную работу всех звеньев такой сложнейшей системы, как многоплановое конструкторское бюро и многочисленные коллективы смежных организаций, создавать настоящую творческую атмосферу, в которой никого не надо подгонять и наказывать? Как удавалось утверждать свой высочайший авторитет администратора и Главного конструктора, авторитет, рождавший почитание и преклонение? В чем секреты "педагогических" университетов М.К. Янгеля?
Грани таланта, определившие феномен личности Михаила Кузьмича Янгеля, невозможно вписать в прокрустово ложе стандартных характеристик. Ему, как никому другому, были присущи обостренное чувство нового, видение перспективы технической идеи и способность почувствовать время для наступления ее реализации, выдержка и самообладание в критических ситуациях.
Секрет огромного авторитета Михаила Кузьмича на всех уровнях служебной и житейской иерархии, в любых сложнейших ситуациях и острых коллизиях пытается раскрыть по прошествии уже почти трех десятилетий доктор технических наук профессор Н.И. Урьев, опираясь на личные впечатления от контактов с Главным. Вот его своеобразная трактовка образа основателя и руководителя ведущего конструкторского бюро Советского Союза.
В 1968 году Научно-технический совет КБ "Южное" представил разработанную нами систему "Лист" на соискание Ленинской премии. Это предложение поддержало Министерство среднего машиностроения. Михаил Кузьмич вызвал меня в Москву в Министерство и попросил привезти плакаты-иллюстрации к выступлению. При встрече в Министерстве он сказал:
— Ты напиши мне короткое сообщение, я поеду и буду докладывать лично. А ты возьмешь плакаты и поедешь со мной.
Ехать надо было на заседание военной секции Комитета по Ленинским и Государственным премиям, которое проходило в здании Генерального штаба, расположенного рядом с Арбатской площадью. Когда мы приехали, то заседание уже началось. Главный взял плакаты, сказал мне:
— Жди, — и вошел в зал заседаний.
От нечего делать стал рассматривать пустой вестибюль, в котором оказался. Запомнилось только, что он был отделан красивыми деревянными панелями. Через какое-то время огромные двери из зала заседаний распахнулись и в вестибюль стали выходить участники заседания. Такого большого собрания генералов с разным числом больших звезд на погонах я никогда не видел.
В окружении генералов вышел и Янгель. Никогда не забуду, как величественно он при этом выглядел и как искательно подходили к нему участники заседания, чтобы поздороваться с ним лично за руку. И в этот момент меня как молния поразило озарение. Мне открылась его сущность. Он не раб, и никогда не был рабом. И это несмотря на то, что в жизни и не раз приходилось испытывать несправедливость. Но в нем были живы гены его деда — черниговского крестьянина-бунтаря, от которого пошел в Сибири таежный янгелевский род.
Вот почему он никогда не унижал людей, которые его окружали. Он уважал их органически, как и себя самого. Ему не надо было для этого притворяться. А если к человеку относился брезгливо, то дела с ним в дальнейшем он не имел. И все, кто общался с Главным, ощущали в нем это "нерабство", включая С.П. Королева, Н.С. Хрущева и Л.И. Брежнева.
А замечательный организаторский талант, творческое мышление, техническая хватка, смелость, и даже дерзость при принятии решений, необыкновенное обаяние, духовная и чисто физическая и мужская красота, его начитанность и организованность, абсолютная порядочность — вот тот уникальный набор личных гармонически сочетавшихся качеств, которые воплотившись в образе Человека, администратора, главного конструктора ракетно-космических систем позволили ему выполнить главную цель жизни — создать уникальный коллектив конструкторского бюро "Южное". И все это брало свои истоки в главном его качестве — "нерабстве"…
Известно, что лакмусовой пробой настоящих человеческих качеств личности является поведение в пиковых и экстремальных ситуациях, когда порядочность, верность принципам и долгу, основанные на сложившихся взаимоотношениях, входят в противоречие с конкретной новой расстановкой сил, определяемых сложившейся конъюнктурой.
В 1963 году В.В. Щербицкий, занимавший высокий пост Председателя Совета Министров Украины, оказался в немилости у Главы государства. Человек принципиальный и честный, он не молчал, а высказывал свое мнение по поводу негативных преобразований, проводившихся в стране, а потому и не пришелся ко двору. Скорый на руку Н.С. Хрущев "попер" его, как было написано в одной из публикаций, из столицы в "ссылку" в Днепропетровск на прежнее место работы — Первым секретарем Днепропетровского обкома партии.
"В это нелегкое для Владимира Васильевича время, — пишет в своих воспоминаниях В.К. Врублевский, который многие годы киевского периода жизни В.В. Щербицкого был его помощником, — когда лишь сознание собственной правоты давало силы, он в полной мере познал и лицемерие "друзей", которые поспешили отречься от "опального премьера", и испытал моральную поддержку тех, кто разделял его настроения".
И среди этих немногих, на кого не повлияло изменение на политическом горизонте, кто остался верен былым хорошим отношениям, сложившимся в предшествовавший период деятельности В.В. Щербицкого в Днепропетровске, были М.К. Янгель и А.М. Макаров. В этот сложный период они оказывали всяческую моральную поддержку Владимиру Васильевичу.
Однако после снятия Н.С. Хрущева произошло второе возвращение опального В.В. Щербицкого в Киев, как говорится "на белом коне". Он вновь становится Главой правительства. И первыми "гостями" в здании Совета Министров Украины были М.К. Янгель и А.М. Макаров.
Доступность, простота и сердечность, неизменное внимание к собеседникам всегда были искренними и вызывали адекватную реакцию ответной откровенности и неограниченного доверия. А полнейшая самоотдача делу, ненавязчивая требовательность в сочетании со скромностью, вниманием и чуткостью к нуждам, запросам и предложениям сослуживцев и были тем цементирующим началом, которое обеспечивало успех любого начинания.
Фундаментом этой четко определенной и последовательно реализуемой жизненной позиции явились высокая культура общения, основанная на глубоком уважении человеческого достоинства, в котором данное слово являлось абсолютной гарантией взятого на себя обязательства, порядочностью во взаимоотношениях, цементировавшаяся не личной преданностью, а преданностью делу, доверие, как утверждение высоких морально-этических норм поведения. Все это проявлялось на любых уровнях и гармонично подкреплялось умением контактировать с людьми, находить соответственно обстоятельствам единственные ходы, которые делали их единомышленниками.
Убедить, но не обидеть, приказать в форме просьбы выполнить работу, поставить на место, но не оскорбить — на этих принципах держится глубоко развитое чувство уважения достоинства человека.
Способность быть убежденным и убеждать в этом других определялась тем, что в любом малом или большом деле Михаил Кузьмич исходил из глубоко прочувствованной ответственности за порученное дело. Высокая норма требовательности — родная сестра высокого профессионализма исполнителей.
Все, знавшие Главного конструктора в самых различных, особенно архисложных ситуациях, неизменно отмечали государственный уровень подхода к любому вопросу. М.К. Янгель пришел к славе и выдающимся достижениям через серьезные испытания, преодолевая не только технические трудности, но и упорно борясь с человеческой косностью и рутиной, техническим оппортунизмом. Все это вместе и определило цельность творческого портрета личности. Понимание важности и высочайшая мера ответственности за порученное дело, подкрепленное глубокой убежденностью в правильности принимаемых решений, отсутствие личной амбициозности, цементировали норму поведения во всех начинаниях, вселяли уверенность и придавали силу. Любопытный неизвестный ранее эпизод воспроизводит цитировавшийся выше Н.И. Урьев: