И, как ни в чем не бывало, пошел дальше, уверенный, что мальчишка последует за ним. А Яник уже так продрог, что отказаться от предложения и спать где-нибудь под кустом был просто не в силах, поэтому поплелся за странным добродушным мужчиной в зеленых одеждах.
Войдя в харчевню, зал которой оказался почти пустым, мужчина выбрал место у самого очага, умудрившись еще и подтолкнуть к столу Яника, замешкавшегося в дверях. Здесь, в освещенном помещении, встреченного незнакомца можно было разглядеть получше. Мужчина был мокр с головы до пят так же, как и сам Яник, но это не уменьшало ни его статности, ни уверенности в себе. Точеный профиль, слегка рубленые черты лица, высокие скулы и странного, кирпичного оттенка кожа с сетью бордовых прожилок там, где должны были бы быть вены, а на подсохшей голове вместо волос вспыхнуло пламя. Мальчик удивленно распахнул бездонные изумрудные глаза и ахнул, а незнакомец только хмыкнул на это.
— Моя мама любила развлечься с огоньком, — пошутил он, но, видя непонимающий взгляд мальчика, уточнил: — Что, никогда дженази не видел? Ну ничего, еще увидишь. Я Аль’Амар Эль Кари, жрец Авандры, богини удачи и путешественников. Но ты можешь звать меня просто Амар. Ну а тебя как зовут?
Жрец общался с Яником легко и просто, принимая как равного. С ним никогда так не обращались и не разговаривали. Это и смущало, и подкупало одновременно, тем более, что они уже сидели за одним, уставленным нехитрой снедью, столом.
— Яник Полукровка, — имя почти не пришлось выдумывать. Яником звали слугу, которого мальчик однажды приворожил, а Полукровка — потому что нечистой крови. Настоящее имя парнишка решил скрывать ото всех. — А ваш огонь жжется? — с детской непосредственностью спросил он у жреца.
— Жжется конечно, — усмехнулся Амар, — но только тогда, когда я этого хочу. Ешь, Яник.
Мальчик уплетал за обе щеки, поглядывая на сидящего напротив него жреца с завистью, ведь тот мог управлять своим даром, если так можно было называть пламя вместо волос, а он своим — нет.
— Спрашивай, малец, не стесняйся, — жрец словно прочитал его мысли, и Яник инстинктивно сжался, боясь сам не зная чего. — Да не бойся ты, не обижу.
— А это потому, что вы жрец, у вас не жжется? — путаясь в словах таки спросил Яник.
— И поэтому тоже. А что, чему-то подобному научиться хочешь?
Мальчик неопределенно кивнул, желая казаться больше увлеченным едой, чем разговором.
— Да нет, я так, спросил просто, — пытаясь выглядеть еще менее заинтересованным, Яник полностью уткнулся в тарелку с едой. — Интересно.
— А что еще тебе интересно? — спросил Амар, одежда на котором сохла в два раза быстрее, чем на Янике.
— Почему солнце светит, — отозвался мальчик, в действительности желая задать совершенно другой вопрос, но не решался, боясь, что жрец узнает его тайну.
Но то ли Эль Кари не услышал подвоха в вопросе, то ли еще почему, но очень понятно и весело рассказал о пылающем над миром дневном светиле, а потом и о луне и звездах. Рассказ получился не очень длинным, но Яник увидел мир в новом свете, словно доселе представлял все в черно-белом, а сейчас оно начинало обретать краски. А еще он никогда столько не смеялся, как в этот вечер, оказавшийся для него судьбоносным.
— Ну что, пойдешь в ученики ко мне? — вдруг спросил Аль’Амар слегка осоловевшего от тепла, еды и веселья Яника. — Конечно, сначала будешь простым послушником в храме, ну а как годик пройдет, и я вернусь на тебя посмотреть, покажешь, чему научился.
— Пойду, — легко согласился Яник, но потом, подумав об опасности подобной затеи, сник, и весь вечер не поднимал глаз от тарелки, лишь искоса поглядывая на Эль Кари. Могучий жрец так понравился мальчишке, который и не знал толком, что такое душевная теплота и любовь, что ему захотелось остаться с дженази. Вот только не давала покоя мысль: вдруг, узнав об его особенности, жрец не захочет больше иметь с ним дела?
Над столом повисла пауза, которую нарушил Амар.
— Малыш, как только ты обретешь веру, справишься со всем. Вера поможет, вера проведет тебя там, где не верящий сгинет, вера укроет и защитит, — он похлопал мальчика по плечу. — Пойдем спать.
Долго лежа без сна и глядя в потолок, Яник слушал мерное дыхание Амара и думал, что нужно рассказать мужчине о своей особенности, даже если тот прогонит. Особенно, если тот прогонит. Решив, что так и сделает прямо с утра, мальчик уснул.
С самого пробуждения, пока умывался, и потом, когда завтракали, Яник все пытался найти то ли подходящий момент, то правильные слова, чтобы рассказать, что в нем есть капелька крови демона, но так и не нашел.
Когда Амар и Яник покинули харчевню и отправились в путь — мальчик даже не знал, куда — жрец сам спросил:
— Ну и что тебя так тревожит, малец? Рассказывай.
Яник замялся, но вопрос был задан. Можно было соврать, но мальчик взял себя в руки и, собравшись с духом, выпалил:
— Во мне есть кровь демона, и я завораживаю людей, — и тихо добавил, — теперь вы меня прогоните?
— С чего это мне тебя прогонять? — усмехнулся жрец. — И с чего это ты взял, что завораживаешь, если меня вот не заворожил?
— Меня трогать нельзя и в глаза смотреть, — всхлипнул Яник.
Эль Кари остановился и присел на корточки перед пареньком, так, что изумрудный взгляд встретился с тлеющими углями глаз жреца. Мальчик в ужасе зажмурился.
— Яник. Если ты боишься своей силы, это не значит, что ее нельзя контролировать. Там, куда я хочу тебя привести, заворожить кого-то будет ой как не просто. Открой глаза, малыш, посмотри на меня, — Амар легонько коснулся пальцами подбородка Яника, побуждая того поднять голову.
— Нет! — вдруг вспыхнул мальчик, очень хорошо помнивший, что за это бывало дома. — Не надо, пожалуйста. Я… Меня… Мне… — и тут лавину прорвало.
Яник рассказывал, захлебываясь слезами, что с ним происходило дома, перескакивал с одного на другое. Об отце, который или бил сам, или приказывал это слугам. О погибшей матери, единственной, кто его любил. Об умершем от желания слуге и многом другом. А когда слова кончились, просто рыдал на плече у Эль Кари, не замечая, как тот прижимает его к себе, гладит по голове и шепчет ласковые слова.
Успокоившись, Янику стало очень стыдно за свою истерику и страшно, что теперь он заворожил еще и жреца. А тот повел себя, словно ничего страшного не случилось — потрепал мальчика по волосам, и они продолжили путь.
Пока шли, Аль’Амар немного рассказал о том, что ожидает Яника в храме. О послушничестве, во время которого мальчик, если не умеет, научится читать и писать, считать. Где ему расскажут о богах, о мире, в котором они живут, научат лечить раны, болезни, работать на земле.
— Никогда не нравилось возиться в огороде, — смеялся Амар, рассказывая о полевых работах.
Еще Эль Кари рассказал о медитациях, укреплении воли и о служении Авандре. А потом очень удивил Яника, сказав, что не он один наделен частицей демонической крови. Но эти люди обычно одарены магическим даром. То, что Яник завораживает людей, — не приговор, служа в храме он научится контролировать свой дар. А Амар называл это именно даром, хоть Янику и верилось в это с трудом. Тогда же мальчик поинтересовался, кто же такие дженази, к которым относил себя и сам Эль Кари. Рассказ выдался долгим. Оказалось, что дженази рождаются от людей и приходящих из других миров духов стихий. Так, он, Аль’Амар, — дальний потомок ифритов, огненный дженази. Есть воздушные, они потомки джиннов, водные — тритонов или других детей воды, а дженази земли чаще всего дети гор.