— Я? Жрец? — не понял Яник.
— Да. Ты очень помог мне в бою, без тебя я бы не справился. А мы оба не справились бы без благословения Авандры, — Амар был очень серьезен. — Так что теперь мы с тобой равны, хоть ты еще и много не знаешь. Но не волнуйся. Опыт приходит со временем.
Яник кивнул, не совсем понимая значимости момента, но сознавая, что теперь и у него есть толика божественных сил, которые можно использовать для помощи другу.
— Тебе же больно. Дай я попробую… — и потянулся к Аль’Амару, касаясь его раны. Пара слов, обращенных к Авандре, и вот уже от страшного, полузатянувшегося рубца остался еле заметный след.
И только сейчас Яник в полной мере осознал произошедшее. Авандра одарила его силой, но теперь на нем лежала и ответственность.
С того дня прошло много лет. Они часто путешествовали вместе, иногда расставаясь на год или два, когда Яник решал остаться в очередном храме, чтобы пополнить свои знания, и даже пробовал себя в роли наставника. И хотя был очень юн, к нему прислушивались и старшие жрецы. Некоторые даже говорили, что он поймал удачу за хвост, вот Авандра и благоволит ему. Но никто не испытывал к нему зависти, ведь богиня дает каждому по заслугам и способностям. А юный жрец был очень способный.
Однажды, снова встретившись с Амаром, Яник сказал:
— Многие говорят, что Авандра любит удачливых.
— Да, а ты этого до сих пор не понял? — привычно усмехнулся старый друг. — Удача — не отъемлимая часть в путешествии. А у тебя удачи на десятерых хватит.
— Тогда я хочу ею поделиться. Но не знаю, как и с кем, — признался Яник.
— Помнишь, я тебе рассказывал про Корпус? Они всегда в дороге или в бою. Сам я люблю путешествовать один, кроме тебя у меня никогда не было попутчиков. Но если хочешь с кем-то делить удачу, то бойцы Корпуса — те кто тебе нужен. Попробуй.
После этого Яник долго раздумывал над словами Эль Кари, и, оставив храм, решил попробовать поделиться своей удачей.
Очнулся от воспоминаний Яник только на рассвете и, зайдя в придорожный лес, нашел неприметную полянку у ручья, на которой остановился, чтобы дать отдых себе и лошади, которая с удовольствием пила воду, устав от дальнего перехода. До города и храма оставалось всего-ничего — пара дней пути. Там он сможет понять, что на самом деле с ним случилось.
========== 6 ==========
Огрызок нахлестывал коня, в душе понимая, что не успевает, и от этого только злее гнал вперед несчастное животное, у которого уже изо рта начала валить пена. Но в голове воина билась лишь одна мысль: “Успеть. Остановить. Вернуть”. Джет понимал, что у Яника была фора в несколько часов, но упрямо мчался вперед, пытаясь сократить расстояние, ведь его жрец должен был остановиться но ночлег. Он проскакал деревню, в которой Яник купил коня, без остановки и под утро ворвался в другую, где, как он надеялся, мог или остановиться, или хотя бы появиться Яник.
Нещадно барабаня в дверь местного трактира, он разбудил хозяина, недовольная морда которого вскоре появилась. Оскорбления застряли в глотке, когда трактирщик увидел перед собой воина, а Огрызок без лишних слов спросил:
— У тебя останавливался парнишка? Светлые волосы, лет двадцати на вид, глаза зеленые. Нелюдимый.
— Нет, уже пара дней как никто не заезжал, особенно такой, как вы описали, — расстелился перед Огрызком трактирщик, надеясь, что воин остановится у него. — Может желаете чего? Ща коняшку вашу почистим-накормим, да и вам отдохнуть не мешало бы.
Огрызок задумался. Ведь действительно, и лошади надо дать отдохнуть, и самому поспать бы не мешало, а то так и из седла вывалится недолго. Но как же Яник, где он? Как не проезжал мимо? На эти вопросы у воина не было ответов.
— Ладно. Давай комнату и жратвы. Только шустро. Понял? И разбудишь через пару часов. Усек? Да, и за лошадью присмотри, — состроил Огрызок злобную мину.
— Конечно-конечно, — зачастил хозяин. — Все, что угодно. Поднимайтесь наверх, вторая дверь слева. Через десять минут все принесут.
Кинув пару серебряных трактирщику, Огрызок поднялся в комнату и развалился на узкой койке, обуреваемый мыслями одна другой хуже. К принесенной еде воин не притронулся и попытался заснуть хоть на пару часов, но сон не шел, и, бросив это бесполезное занятие, злой Огрызок решил продолжить свой путь, надеясь в городе перехватить Яника, раз по дороге это было безуспешным делом.
Огрызок знал, что Яник — очень опытный путешественник, поэтому искать его по полям и лесам делом было гиблым, и воин решил быстрее добраться до храма Авандры, где его жрец точно окажется рано или поздно.
Выведя почищенную и накормленную лошадь, Огрызок снова пустился в путь, надеясь, что не опоздает, что все еще можно вернуть, и понимая, что им движет любовь к Янику, а никак не долг перед отрядом.
Мерно покачиваясь в седле на рысящей лошади, Огрызок прикрыл глаза, задремав. Дрема возвращала его в прошлое, далекое и кажущееся эфемерным и нереальным.
Вот Огрызку лет пять. Босоногий симпатичный мальчуган бежит за отцом на поле убирать хлеб. Сноп к снопу спорится работа. Старшая сестра приносит им обед — теплый, испеченный матерью хлеб, сыр и молоко. Все вокруг пропитано теплом уходящего лета и материнской заботой. Ничто не предвещало беды, которая, как обычно, пришла, откуда не ждали. Война забрала отца. Теперь хлеб собирали вдвоем с сестрой и как могли помогали по хозяйству, пока мать ходила за скотиной. Тогда его звали не Огрызок и даже не Джет, но имя давно потерялось в памяти, а тех, кто его знал, уже не осталось.
В их деревню ранним солнечным утром ворвался отряд вооруженных головорезов. Грабь, убивай, насилуй, — вот девиз пришедших захватчиков на земли своих врагов. Прячась в подполе, мальчик слышал, как мать уверяла, что больше никого нет, как нашли сестру. Слышал, как они кричали, когда их насиловали, и кусал кулаки в кровь, не в силах ничем помочь.
Дом обыскивать не стали. Просто подожгли, как и всю остальную деревню, и ушли, оставив после себя разоренное пепелище. Огрызок тогда один выжил. И пожелал люто отомстить.
Мальчишка долго скитался по полям и весям, пока не попал в город, где, прибившись к банде таких же сирот-беспризорников, научился воровать и выживать в жестком мире, в который его кинула война. Именно тогда он и получил свое странно нелицеприятное прозвище. Парнишка был очень маленького даже для свои лет роста, но всегда огрызался на поддевки, а если что — пускал в ход кулаки. А еще очень любил яблоки. Так и получил он свое прозвище, которое осталось с ним на долгие годы.
Со временем Огрызок становился все злее, не видя в мире ничего хорошего. Война все продолжалась, и появлялось все больше беспризорников — детей, которые лишились счастливого детства.
Поначалу Огрызок был простым воришкой, но все чаще ему приходилось драться за кусок хлеба. И Огрызок прибился к малолетней банде, в которой со временем поднялся и стал главным над только что прибившимися юнцами. Но ничто не вечно. Главаря, парнишку лет пятнадцати, поймали, и все рассыпалось и пошло прахом. Воров и бандитов, что постарше, замели, а Огрызку удалось сбежать. И снова начались скитания по разоренной войной стране. Мальчишка пробовал работать, но хорошо, если получал за труд хотя бы краюху хлеба, а иной раз оборванца просто гнали со двора, мол, нет ни работы, ни еды. В скитаниях и воровстве шли годы, страна, разоренная войной, поднималась с колен, но для сироты не было пристанища.
В один прекрасный день Огрызку довелось прибиться к кочующей банде, промышлявшей грабежом караванов. Дело это было опасное, но прибыльное, и из простого вора мальчик потихоньку превратился в убийцу. К двенадцати годам Огрызок уже знал, как держать меч и куда им лучше всего бить, чтобы жертва больше не рыпалась. К пятнадцати он уже стал главарем этой маленькой, но смертоносной шайки разбойников, что промышляла на дорогах грабежами не только отдельных путников и небольших обозов, но и нападала на большие, хорошо охраняемые караваны. Если там были женщины, Огрызок пускал их по кругу, словно в отмщение за своих мать и сестру, хотя и понимал, что это глупая месть ни в чем не повинным женщинам, которые не имели никакого отношения к его былым обидам.