– Доброго дня, Яна. Представь мне своих гостей, – склонившись в поклоне, произнес вежливо костлявый.
Ид дернулся, но я сильнее сжала его палец, и он успокоился.
– Кирюша, это Арсулан и Ид. Можешь провести нас в парк? Я хочу показать им, как интересен может быть изнаночный мир.
– О! Конечно, могу.
Кивнув, он исчез. Мы, только что стоявшие на лестнице, что висела в сером нечто и не имела ни начала, ни конца, оказались в парке из моего детства, в жаркий летний день. Отойдя под дерево, я усадила своих спутников на лавочку. Уже хотела и сама сесть между ними, как наглый вий усадил меня себе на руки, уткнувшись в мою макушку носом. Вырваться у меня не было ни единого шанса, и я только тяжко вздохнула, посмотрев на покрасневшего Руса.
– Прости. Тут он вообще меня не слушается.
– Ничего. Это и есть особенность мира снов – можно делать что угодно и узнать все, а можно погрузиться в прошлое. В тот момент, где ты был счастлив и который ты никогда не сможешь повторить в реальности.
Я показала свободной рукой, как на детскую площадку пришла моя бабушка, прикатив в коляске меня, еще двухлетнего карапуза.
– Это я и моя бабушка. Такой она была в последний наш счастливый год. Когда я хочу почувствовать себя нужной, я ухожу в подобный сон и просто наблюдаю за ней. За каждым ее уверенным жестом, улыбкой. Я отдыхаю тут, а не воюю. Вот что дедушка Женя хотел показать тебе и твоему Иду. Многогранный мир снов дает возможность выбрать, как проводить в нем время. Но если ты только и будешь воевать, то никогда не найдешь в своей душе ту грань покоя, ради которой мы вообще учимся снохождению.
На площадке пожилая, но все еще красивая ведьма, помогала мне лепить куличики в песочнице, устроившись на ее бортике. Она улыбалась мне и смеялась, когда я разбивала очередную башенку детским совочком.
– Она любит тебя. Ты очень важна для нее, – заметил Рус, сжав мою руку. – Как она умерла?
Кивнув, я закрыла глаза, перемещая Руса и Ида в комнату, где в кровати лежала моя родственница, мирно ушедшая во сне. Ее я нашла утром, когда прибежала попросить одеть левый носок. Но она не просыпалась…
– Ее нашла ты! – воскликнул ошарашенный Рус, а Ид жалостливо застонал и вжал меня в себя, выдавив воздух из легких, нанеся моим органам пусть и воображаемый, но ощутимый вред.
– Тише, мальчики, это только далекое прошлое! Ничего изменить вы уже не можете, а я и не хотела бы менять! – поглаживая сущность по торсу, я попыталась говорить убедительно и максимально правдиво.
– Но почему? Разве ты не хочешь помнить свою бабушку живой?
– А я и помню ее такой: улыбающейся мне, готовящей кашу или самые нежные на свете сырники, – вместе с этими словами, я показывала наши привычные будни – завтраки, обеды, чтение книг, все то, о чем вспоминала с улыбкой. – К моменту ее ухода, я уже видела сущности. И тогда, у ее кровати, ощутила разницу между живой и мертвой бабушкой. Мама не смогла меня убедить, что она просто ушла. В те годы я бы подумала, что она бросила меня. Что я ей стала ненужной. Ведь обычно все твердят что- то типа «она тебя очень любит, но ушла на небо». Раз любит, то почему не вернется? Я бы ждала ее, надеялась, что однажды она придет и отругает маму, и что мы снова будем жить с ней вдвоем. Вот где меня бы ждала боль, а не в знании правды.
Сменив картинку, я показала самые безобидные мои наказания от родительницы: как она оттаскивала меня за ухо в угол, закрывала в комнате голодной, и заставляла раз за разом застилать постель, ползая по ней с неудобным и тяжелым для моих четырех лет покрывалом.
Решив, что теперь они оба прониклись и поняли, насколько я была рада не заблуждаться относительно понятий «умер» и «ушел», я вернула нас на лестницу.
– Решать, конечно, тебе, но мир снов способен научить массе вещей. Он может показать тебе иные страны, любой отрезок прошлого, и даже будущее. Правда, с оговоркой, что у тебя есть дар к предсказаниям. У меня его практически нет, поэтому мне нет смысла пытаться заглянуть в эту часть сновидений.
– Теперь понимаю, отчего так бесился дедушка Женя, – Рус виновато потер шею.
Кстати, сейчас его внешний вид изменился и больше напоминал костюм путешественника, чем воина.
– Просто он созидатель. Воевать тут тоже можно. Но в определенной локации, – усмехнулась я, в ответ на его удивленное лицо. – У меня тоже бывают плохие дни. Да и ребята рассказывали, как ходят мочить нежить, если день не задался. Только своего смотрителя не нужно сразу убивать. У тебя вообще кто первый появляется?
– Лич, – грустно сознался Арсулан, а Ид грозно зарычал, плотнее прижав меня к себе одной лапой и выставляя вторую, как защиту от нападения. – И Ид всегда его убивает.