А месть… Ее мы обставим красиво. Найдем каждого из тех, кто сегодня празднует победу и уничтожим самое дорогое – их рассудок!
Поднявшись, я вернулась к машине, едва переставляя ноги. Сделав пару снимков на камеру мобильника, отправила по всему списку своих контактов среди нечисти. Они приедут, помогут похоронить достойно. А если нас найдут здесь, так кто же отпустит врагов живыми? Земля, она примет и трупы военных, скинутые в единую братскую могилу…
Вздрогнув я открыла глаза, вырываясь из тренировочной иллюзии. Жестокой, болезненной, но в этот раз закончившейся так, как нужно.
– Что ты сделала в этот раз? – спросила меня Аля, подавая бутылку воды.
Открутив пробку трясущимися руками, я сделала пару больших глотков. Я ощутила, как судорожно сократился пустой желудок. Его все еще скручивали рвотные позывы от запахов гари и паленой плоти. Все было таким реальным, что я едва не всхлипнула, вспомнив, как страшно было одной… Оборвав себя на середине мысли, я ответила наставнице на ее вопрос.
– Я организовала новую школу. Ну и отомстила, конечно. Не сразу, а потом.
– Это правильный вариант, – кивнула повеселевшая Аля. – Всегда будь сильнее обстоятельств. Шепчущая ведьма – это прежде всего ведьма, исполняющая желания, а только потом та, что переходит грань, становясь темной нечистью. Себя нужно ценить, а в реальном мире мы можем мстить различными способами, останавливаясь на грани и не переходя за нее.
– Но ведь есть любовь. Именно она толкает на темную сторону.
Выпив всю воду, я отложила пустую бутылку на стол. Поерзав, я устроилась удобнее на кресле с мягкой спинкой и подголовником.
– Согласна, но все случаи допустимого по любовной линии, мы с тобой будем прорабатывать после твоего совершеннолетия.
Встав, Рысак потянулась, разминая затекшие мышцы. Как куратор, она внимательно отслеживала мои чувства и эмоции, пока я находилась в иллюзии.
– Там тоже есть нюансы и способы решения проблемы без самоуничтожения.
– Это какие?
– Иногда проще позволить разбить тебе сердце и склеить его обратно, выплакав обиду. Ведьма плачет, только когда ее сердце в осколках.
– А ты плакала? – спросила я, замирая от интереса. Ведь хоть истина и была известна всем, сама я еще ни разу не плакала.
– Я- то! Конечно! Целых два раза, и больше никому не позволю использовать меня!
Алевтина улыбнулась жутковатой улыбкой. Такому оскалу позавидовал бы любой оборотень или вампир, хвалившийся, что именно он может нагнать страху своим «радушием». Теперь я понимала, кого за эталон используют клыкастые – пережившую две потери шепчущую.
Глава 7
17 лет и 8 месяцев
Пронесшиеся мимо нас годы подарили массу веселья как мне, так и всем окружающим. Они походили на ветер, что сейчас трепал яркую желтую листву на деревьях. Он мечтал сорвать ее, и унести вдаль, как ускользали прожитые дни. Вот только дни не имели физического тела, а значит, и проходили куда незаметнее.
Мы шкодили, получали заслуженные подзатыльники и учились. Как- то незаметно я окончила школьную программу, и даже часть той программы, что мне обещали подать в стенах будущего ВУЗа. Не все, конечно, а только так, чтоб я не плавала потом, когда придется хоть о чем- то говорить с сокурсниками. Хотя это все мелочи. Ведь я с четырнадцати лет училась быть настоящей ведьмой, познавая тонкую и многогранную науку нашего бытия, и именно нашей истории. Много нового и интересного на этих занятиях поведали мне старшие представители нашего рода. Просто еще одно подтверждение, что мы шли с человечеством рядом, часто играя роль того самого костыля, помогавшего не свалиться в очередную глупую и ненужную войну.
Мне было приятно чувствовать себя ребенком, который не задумывается о взрослых вопросах сразу после того, как покидает кабинет. Я надеялась еще год отдохнуть, прежде чем напяливать серьезную маску, уходя в жестокий мир чужих существ. Но увы, кое- кто решил за меня.
– Ты так и будешь молчать? Я бы хотел услышать хоть какой- то ответ. Готов даже к отказу.
Арсулан смотрел на воду озера, изображая безразличие, хотя сам пальцами правой руки крутил монетку, нервно ее поглаживая по ребристым граням. Еще немного, и он может повредить хрупкий для его сущности метал, согнув монету пополам. Если это не признак его нервозности, то я просто не представляю, что может быть таковым. А ведь их учат держать маску годами, не реагировать на чужую смерть и реки крови, хоть бы они и накрывали их с головой. Ведь никто и никогда не знает, как поведет себя потерявший контроль вий, не натренировавший свою хваленую выдержку. Мужчина по паспорту, и совсем еще юноша в душе, Стужин точно пока не был готов выйти во внешний мир. Раз уж его чувства так среагировали даже на мою отрешенность.