А в Череповце мы с Янкой практически не виделись — ну, встретились, поболтали, и все. Была еще такая история, очень трогательная: в Череповце был заявлен Ник Рок-н-Ролл, который приехал туда из Хабаровска, со всей своей шатией-братией, срочно набранной в Хабаровске, кто-то был и из владивостокских… Пели «Старуху», и Ник вызвал Янку на сцену, и они пели в три голоса — какой-то еще басист был, ну о-очень пьяный, так что, собственно, вдвоем они пели — Ник и Янка. И это был на моей памяти единственный концерт, единственное шоу Ника, где он действительно что-то себе резал бритвой, то есть кровь была, все нормально… Потом был ресторан, где продолжалось Никово падание на пол и так далее…
А потом мы столкнулись С Янкой третий раз. Собственно, когда делали фирму «Эрио», издавали пластинки — зимой 91-го. Мы хотели издать записи, которые существовали, тогда же затеяли историю с Летовым — издали пять пластинок и думали, в какую сторону двигаться дальше. Но с изданием все развалилось, потому что хозяин «Эрио» захотел много денег, начал торговать конфетами-пакетами, потом недвижимостью и так далее. А мы с Кириллом[16] разошлись в разные стороны, каждый со своим пакетом проектов: Кирилл и еще два человека стали «ТАУ Продуктом», а мы с Танкистом[17] сделали фирму грамзаписи «Фили», и я, соответственно, унесла СашБаша, КОЛИБРИ, НОЛЬ и ЧАЙ-Ф, а Кирилл — Летова и Янку. Есть замечательный человек, с которым, наверное, стоило бы поговорить — дядя Боря Смирнов, московский реставратор звука, он такой серьезный дядечка, реставратор ГДРЗ, реставрировал всех — от Ленина до классики и Летова. Я, правда, не знаю, возили ли к нему Янку, когда реставрировали — наверное, нет, а вот Летова… Это надо было просто видеть ситуацию, когда дядя Боря: «Вот тут, Егор, у тебя вот это, а вот здесь — такой-то звук», — а там маты все эти — и Егор такой построенный. Разговор интеллигентного человека с интеллигентным человеком: маски упали. Вот…
А тогда, в 91-м, они приехали в Москву с музыкантами, проездом к Фирсову — писаться, то есть — казалось бы, все хорошо, протусовались у Кирилла два дня — достаточно тяжелое было впечатление: люди просто сидели на полу молча, потом вдруг неожиданно снялись и уехали. Хотя тусовка, атмосфера — все нормально, замечательно… Причем, насколько я знаю, они не поехали писаться к Фирсову; все этому очень удивлялись, потому что вот оно все — приезжай и пишись, а по тем временам писаться в Питере было хорошо, были какие-то деньги, какие-то условия. А они не поехали.
А потом стало совсем страшно. Кириллу позвонили из Новосибирска 9-го мая, сказали — дословно: «Пропала Янка». Я не знаю, почему они звонили в Москву, чего хотели, но мы почему-то взяли фотографию и пошли ко всевозможным экстрасенсам — такой вот странный шаг. Был такой человек, Сева Движков, он записывал в Останкино программу «Чертово Колесо», и у него жена была — экстрасенс. Мы поехали в Останкино, отвезли эту фотографию туда — экстрасенсы сказали, что она жива. Бросились звонить по средствам массовой информации, естественно. Позвонили в «Комсомольскую Правду», не помню, кому, нашли Щекочихина. И, я помню, было письмо, были звонки туда, от имени «Комсомольской Правды» — помочь в розыске. Мы звонили в Новосибирск, разговаривали с какими-то милиционерами… Было какое-то безумное ощущение связи с Новосибирском, мы все сидели у Кирилла на кухне, не знали, куда деваться и как себя вести — а у него стены окрашены в черный цвет тогда были, круглый стол, абажур висит… И вот три дня буквально все метались по Москве как ошарашенные, постоянно звонили в Новосибирск — а потом позвонили оттуда и сказали, что нашли в реке…
Я помню, тогда говорили про ссору с отцом, про мачеху — но это все слухи такие, я могу наврать, так что, наверное, ничего говорить не буду. То есть то, что касается причины — нас, наверное, и не касается сегодня.
Санкт-Петербург, 11.05.98 г.
ЛЕОНИД ФЕДОРОВ (АУКЦЫОН)
Познакомились мы у Фирсова, когда ОБОРОНщики приезжали с Янкой, в 1988 году. Они приезжали на концерт, им французы устраивали концерт в зале «Время». Там участвовали ВВ, НЕ ЖДАЛИ, мы, ИГРЫ, Янка и ОБОРОНА. Шесть, по-моему, групп было. Тогда и познакомились — Егор-то приезжал и раньше, а вот Янку я не помню. По-моему, я ее до этого не видел. Ну, что значит «познакомились»? — она такая, как бы, скромная женщина, особо мы не общались. Пили вместе, куролесили чего-то… Но, вообще, мне всегда казалось, что она была каким-то очень закрытым человеком. То ли она стеснялась, то ли еще чего, но мне казалось, что она какая-то более сама по себе — может быть, это у нее такой период был… Мы в ту пору больше общались с ОБОРОНщиками, они чаще приезжали и были более, что ли, контактны, хотя у них своя, в общем-то, тусовка была, как-то они обособленно себя чувствовали, на мой взгляд. Из них Егор был самый открытый, контактный по сравнению с остальными. Как-то вот мы с Мишкой[18] с ними стусовались, потому что у Фирика постоянно сидели вместе — а остальные придут — «Привет» — «Привет», но такого не было, чтоб дружба, любовь, ко всему АУКЦЫОНУ. Мы с Мишкой конкретно носились с Егором, с Кузьмой… Джефф тогда приезжал, Зеленский там очень долго жил, а с Янкой — как-то это все было больше на пьянках или посиделках. Она была такой… действительно очень скромной, мне даже казалось какой-то застенчивой. Я ее почему-то больше помню грустной…