Ну, потом в Зеленограде виделись еще раз — а потом она уже и погибла…
Москва, 26.07.98 г.
АЛЕКСЕЙ КОБЛОВ
Я познакомился с Янкой совершенно случайно; все получилось, естественно, через Егора Летова, как это было у большинства людей. До этого я слышал у Вохмянина (лидера группы ГАНДИ) запись ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ, где была песня «Печаль Моя Светла» — это было в 87-м. Ее же мне потом поставил Фирсов и сказал, что вот, мол, новая басистка ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ, которая ВОТ ТАК ВОТ играет на бас-гитаре и при этом поет такие вот стёбные песни. Ну, матерные. Хорошо. Проехало. Далее — приезжает в Москву этакая, прямо скажем, не худая рыжая девушка — и ничего особенного, в общем, не делает, потому что на «Сырке» выступала только ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, и мы с Яной тогда не познакомились; познакомились мы с ней уже ближе к концу 88-го — началу 89-го, примерно так, точнее не вспомню. После этого я случайно попал на некую такую тусовочку, в какой-то общаге, МИЭТ или какой-то еще, и там Яна попела свои песни — буквально две или три. После этого все стало понятно.
Далее — что? Питер, Рок-клуб, врученная катушка с записью тюменского альбома Деклассированным Элементам (весьма халявного, там Джексон барабанит ТАК, что… хм…, но при этом абсолютно живого, там все очень сильно, там чувство, чистый голос, там нет всей этой чернухи летовской). Потом сидение в коридоре Рок-клуба с переписыванием яниным почерком аннотации к альбому: «Вот, песня так называется, тут играл такой-то, а тут — такой-то» и так далее… У меня, кстати, ее автографы сохранились — тексты песен, ее почерком переписанные, я ее как-то попросил самые главные для нее песни написать, чтоб все правильно было… Их одна сука мужского пола как-то издала в виде плаката. «Из архива Алексея Коблова» — ну спасибо, родной! Я говорю: «А где деньги?» — не мне, а вообще — Стасику, в частности. «А вот, у нас такая стеклянная банка, мы в нее складываем, вроде как на памятник»… Этим все и закончилось.
Далее, естественно, учитывая возраст и энтузиазм — мне 22 года было — решили немедленно ехать! Куда ехать? Поехали в Харьков зачем-то. Приехали — там был фестиваль «Рок Против Сталинизма». Там выступала ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, Янка там не выступала. Но при этом она сделала акустику, квартирник: сначала пел Летов, потом Янка, потом Чернецкий. Оригинал записи этого квартирника лежит у меня дома, т. е. то, что сейчас ходит по рукам — копии, катушка с оригиналом до сих пор находится у меня. И там уже было состояние — такое, эйфорическое немножко…
Далее были смешные дела: поездки в Харьков с акустикой — с квартирными концертами, совершенно халявные — то есть нам отдавали какие-то деньги, их с трудом хватало на дорогу, на еду, на пиво, а поселяли нас, естественно, на вписках на всяких — вот, в частности, у Светы Рудим. Поездка была волшебная совершенно. Мы приехали, жили, пели… пили, естественно… Все было как-то плавно, пляжно… солнце… Спокойно так, никто не теребит за рукав — все было хорошо и, казалось, дальше будет еще лучше… А потом — снова-снова-снова — все эти дела, запись на АУКЦЫОНовской точке, Ангедония, Домой! пересведения — и какие-то попытки сделать хоть что-нибудь для нее…
Я как раз попал в тот самый момент, когда уже начались некоторые расхождения с Летовым, именно вот серьезные творческие расхождения, когда Яна хотела одного, а Летов давал совершенно другое. Она хотела своей группы — собственно, единственным «своим» музыкантом у нее был Сережа «Зеленый» Зеленский, все остальные люди были из ГО, и там ее только Джефф поддерживал. Более того, был момент, когда Джефф стал постоянным членом группы ЯНКА и в ГО не играл — принципиально. Причем, это именно так называлось — группа ЯНКА, не ВЕЛИКИЕ ОКТЯБРИ. ВЕЛИКИЕ ОКТЯБРИ — это одноразовый проект, кроме Тюмени они нигде под таким названием не выступали.
Первое выступление в Москве уже было под названием ЯНКА. А все эти «ВЕЛИКИЕ ОКТЯБРИ на «Рок-Азии» — чушь полная. ЯНКА — и на афише, и со сцены.
Я с ними ездил… Янка упорно предлагала мне стать ее менеджером, но, во-первых, в то время это слово было весьма неуместно, а во-вторых — оно до сих пор неуместно по отношению к ней. Было бы весьма странно называть себя «директор группы ЯНКА» — все равно, что говорить: «Я — директор ветра…» Вся беда в том, что в Москве было очень культовое отношение к Янке. Отношение было на уровне Религии, на уровне Молитвы. Постоянно шло ощущение, что мы присутствуем при некоем религиозном акте, как будто бы еще немножко — и наступит нечто такое, что и словами не называется, как будто мы молимся, как будто мы находимся в Храме. Это, с одной стороны, уместно, поскольку стихи-то ее — великие… А с другой стороны, это отношение стало ее немножко давить. А она была — да и сейчас есть, на самом деле — вполне живой человек: веселый улыбчивый, смешливый.