— Дама, — отбивает ее пан Казимир.
— Дракон трефовый, — следит за паном Казимиром Янко, смотрит, чем тот карту старшую бить будет.
— Джокер, — тянет из колоды карту пан. Улыбается.
Идет-бежит время. Редеют веера карт в руках. Хмурится Янко. Волнуется пан Казимир — платок шейный оттягивает. Вдыхает шумно.
Висит-покачивается на шее пана Казимира медальон. Ловит его пан, в ладони сжимает.
— Воин пиковый, — бросает карту Янко.
— Воин бубновый, — открывает свою пан Казимир, плечами ведет, — ничья получается.
— Стало быть, еще раз играем?
— Стало быть, так.
Мелькают пальцы пана Казимира, тасуют карты. Следит за ними Янко, внимательно следит.
Хлопает дверь дубовая. Слышит Янко шаги за спиной, да повернуться, глаза от карт оторвать боится.
Ложится на стол рука, играют пальцы перстнями золотыми, блестит шитьем дорогим ткань тяжелая. Оборачивается Янко. Узнает, да глазам не верит. Сидит перед ним пан магистр: борода серебром шелковым по камзолу синему вьется, пуговицы искрами радужными в луче солнечном переливаются.
— Дозвольте, паны милостивые, с вами посидеть, игрой мастерской насладиться.
Молчит Янко. Кивает пан Казимир. С неохотой кивает — да разве откажешь такому гостю?
И вновь карты. И снова волнение. Катятся градины пота со лба у Янко. Сжимает медальон пан Казимир.
Уж пол-игры позади. Встает пан магистр, неспешно к двери направляется.
— Играйте-играйте, — машет он пану Казимиру.
Пожимает пан Казимир плечами, хмыкает — кто их, панов благородных разберет.
Доносится со двора звон крынок разбитых, кричит на кого-то пани Злата, ругается. Да только в ответ ей — ропот бессвязный, голос элем насквозь пропитанный. Вваливается в корчму паренек молодой, спотыкается у порога:
— Хозяин! Эля!
Бредет он шагами неверными к столику, где Янко да пан Казимир сидят, лавки на пути своем задевает.
— Не желаете присоединиться? А, пане? — кивает он на бочку с элем.
— Н-нет, — мотает головой Янко.
— А ты, любезный? — по-приятельски обнимает он за плечи пана Казимира.
— И я нет, — раздраженно отрезает пан Казимир, плечом дергает.
— Ну, как хотите, — необидчиво отзывается парень. — А я все-таки кружечку-другую…
— Дама, — ложится на стол карта пана Казимира.
— Герцог, — выкладывает свою Янко.
— Паж.
— Оруженосец.
— Воин.
— Рыцарь.
Смотрят друг на друга противники. Покусывает ус пан Казимир, постукивает пальцами по столу Янко. Подрагивают в руках карты — по одной у каждого осталось.
— Дракон, — раскрывает свою пан Казимир.
— Джокер.
Прижимает Янко карту к столу, пальцев оторвать не может, счастью своему не верит. Семенит к хозяину сердце, боком пушистым о ладонь трется — радуется.
Бледнеет пан Казимир. За пазуху лезет. Грамоту герцогскую достает, взглядом свиток смеривает.
— Н-не отдам, — тяжело выдыхает.
— Как же так, пан Казимир, — смотрит с укором из-за стойки пан Марек. — Слово дали, а теперь словно сарбуш длинноухий бежите.
— Не отдам! — рявкает пан Казимир, на ноги вскакивает, к двери рвется. Да только на полдороге лавку пареньком ненароком сдвинутую задевает — на полу растягивается. Выпускает из рук грамоту герцогскую.
Проворен пан Казимир, да только Янко пошустрее будет. Летит в огонь жаркий грамота, пламенем синеватым вспыхивает.
Горит за окном закат — катится к Седым Горам солнышко.
— Одного понять не могу, как ты медальон-то с него снять ухитрился, — улыбается Янко.
— Подземелья-подземельями, — смеется Золтан, — а руки-то свое дело помнят. Да и не помог бы я, кабы не пан магистр. Я-то таинствам магическим не обучен — для меня, что медальон, что амулет — всё одно.
— Но-но! «Всё одно», — шутливо грозится пан магистр, — за такой амулет многие полжизни отдали бы. Удачу он, Янко, приносит. Удачу и везение. На рынок поедешь — товар подороже продашь, за стол в корчме сядешь — самый лучший эль тебе достанется, за грибами в лес отправишься — полное лукошко на первой же поляне наберешь.
— Прощайте, пан магистр! Прощай, Золтан! — машет рукой отъезжающей телеге Янко. — Спасибо вам!
— Тебе спасибо, Янко! Вот, лови!
Везло Янко в тот день необыкновенно.
Не успели они с отцом с зарею на речку прийти, глядь — рыба будто сама в сети плывет. Домой улов принесли, всплеснула руками мать:
— Куда ж нам одним столько-то! Пойди-ка, сынок, к пани Злате. Отнеси ей рыбы-то. Уж она найдет, что с ней сделать.
Идет Янко по дороге: согнулся — корзину с рыбой за плечом тащит. Вдруг глядит, в пыли придорожной кошель синий. Остановился Янко, поднял находку.
— Неосторожны вы, пан Казимир, — про себя усмехнулся.
Обрадовалась пани Злата, засуетилась, рыбу в погреб холодный опустить наказала. А Янко тем временем — к пану Мареку: кошель найденный на стол кладет, да пану Казимиру передать велит.
— Не передам, — смеется пан Марек. — Уехал он. В самую ночь уехал. Не найдешь теперь, не разыщешь. Так что, — подталкивает он кошель тяжелый, — твои теперь это денежки, Янко. Твои, медяки-то.
Купил на ярмарке Янко кобылку, о какой мечталось; отцу — выворотыш новый, матери — платье, как солнышко весеннее, яркое; сестре Элиске — башмаки — всем подругам на зависть.
Возвращается домой Янко, гостинцы несет. Мимо дома Марьянкиного проходит, взгляд через изгородь бросает.
— Доброго денечка, Янко, — улыбается с крыльца пан Войтех.
— Тихого вечерочка, — поправляет отца красавица Марьяна.
Останавливается Янко, в ответ кланяется. Глядит, а из-за изгороди мордашка выглядывает. Розовая да пушистая. Взвизгивает мордашка, да на крыльцо семенит, к Марьянке на руки просится.
— Сегодня по утру прибежало, — гладит сердечко Марьяна да Янко улыбку стыдливую посылает.