Пауза. Вот-вот взорвется возмущение. Гудок. Длинный.
Венгер. Товарищи, внимание! Перерыв на десять минут. Те, которые должны идти сейчас на смену, пусть останутся еще на полчаса. Товарищей инженеров мы не задерживаем. Товарищи члены партии, прошу на сцену, на собрание фракции.
Легкое волнение. К алтарю идут Венгер, Гвардия, Рудой, женщина-мастер, директор, молодой инженер и ряд участников собрания. Поднимается шум. Инженер из треста и Иван Павлович выходят. Франц сидит, окаменев, отвернувшись от Милли. Переводчица вдруг подошла к Седому.
Переводчица (заикается). Тттоваррищ, ппред-ддседатель, кккого я должна пппереводить? Ттут все ччудесно понимают друг друга.
Седой. Тебя самоё нужно переводить. Посиди.
Переводчица отошла и встретилась с Милли, которая направилась к Седому.
Переводчица. Ффройляйн Хейман хочет с вами поговорить.
Седой (его окружили рабочие). Пожалуйста, послушаем. Она по-нашему понимает?
Милли (грустная улыбка). Нихт понимает.
Рабочий. Ох, и девушка же как ляля!
Переводчица. Фффройляйн Хенман ххочет ссказать ннесколько сслов. Она пппп..
Седой (ласково). Вот что, девушка. Ты, когда говоришь, пой. Вот так просто — бери и пой. А то тебя никто и замуж не возьмет. Вот попробуй спеть.
Переводчица (зарделась). Я ппопытаюсь. Оннна (поет) просит слова.
Седой. Вот и красота! Хоть сразу под венец!
Милли подходит к Францу.
Милли. Они нас оскорбили, Франц.
Франц радостно бросился к Милли.
Франц. Нет, дорогая моя, они хотят вставить мне новые глаза!
Милли. Окуляры? Зачем окуляры?
Франц. Не окуляры, а глаза. Мои старые глаза не видят дороги. Нужно вырвать их и поставить глаза какого-нибудь комсомольца.
Милли (жалобно). Я не понимаю, Франц. Вы, кажется, хотите сделаться коммунистом?
Франц. Они хотят, чтобы я увидел то, чего еще нет. Чего не знает заводская практика. Чего не было в мире и что — неизвестно, будет ли. Мне нужны глаза.
Милли. А… это больно?
Франц. Очень больно, Милли. Я говорю то, что я знаю, а они — то, во что верят. С каких это пор я ставлю веру выше знаний?! Лотерею…
Милли. Кстати, переводчица не знает, есть ли у коммунистов любовь!
Франц. Девушка моя, это глупость! Думайте о глазах, а не о сердце. Я вот поеду в отпуск домой. Поживу немного в моей старой Германии. Попытаюсь осмотреться. От нас здесь требуют немного большего, чем сама техника, — требуют новых глаз. Найду ли я в себе честность возвратиться сюда?
Милли (испуганно). Вы скоро уезжаете?
Франц. Да, скоро!
Милли (жалобно). А я? Мне нельзя вас потерять. Немецкая девушка…
Франц (прерывает). Бойтесь потерять самое себя, Милли!
Тем временем собрание фракции закончилось, Милли подходит к Венгер, доверчиво обнимает ее.
Милли (робко). Моя милая фрау… я — немецкая девушка… я живу у вас и думаю, что это — край света… Вы не обидитесь на меня, если я спрошу вас? Скажите мне всю правду. Есть ли у коммунистов любовь? Или так себе — просто лотерея? (Тихо.) Мне хочется любить… (Всхлипывает.)
Франц выбегает.
Седой (к переводчице). Переводи скорее. Видишь, неувязка.
Переводчица (зарделась). Нне ххочу!
Седой. Что такое — не хочу? Переводи!
Переводчица. Ффрройляйн Хххейман ггговорит…
Седой. Пой же, пой!
Переводчица (пробует петь). Фройляйн Хейман говорит глупости…
Рабочий-немец (равнодушным тоном). Фройляйн интересуется, есть ли у коммунистов любовь!
Венгер смеется, обнимает Милли.
Седой. Нет никакой любви. Тридцать лет живу со своей старухой и ни разу не слышал о любви!
Венгер. Обязательно есть! Как же так!
Седой. От членов партии слово имеет секретарь партийного комитета, товарищ Венгер.