— Саботаж, — решается вставить слово директор завода, — я не представлял себе, господин шеф, что мастера могут так бесстыдно забывать свое мастерство! Ведь нельзя отправить на фронт ни одной гайки, не ощупав и не обследовав ее собственноручно! Обязательно подведут! И конца не сыщешь…
— Надо привлечь всех служивших здесь рабочих…
— Привлечены.
— Объявить премии и награды — костюмы, коровы, дома, наконец!
— Объявлено, господин шеф…
— Произвести публичное повешение подстрекателей к неповиновению германской дирекции!
— Произведено. Трупы висели у каждого цеха…
— Но, черт возьми, почему я должен думать за вас?! Можно ведь, наконец, купить одного-двух настоящих мастеров из русских? Понимаете, купить! Они сами сумеют ликвидировать саботаж… Они понимают душу туземцев!
Начальник полиции вступает в разговор:
— Господин представитель фирмы прав, можно сказать, когда говорит о душе… Мы, полицейские, в первую очередь заботимся о душе! На заводе есть мастер, пришедший к нам работать… и что же? Он ежеминутно, можно сказать, опасается за жизнь… Подойдите сюда, Иван Гаврилович!
Подходит мастер — старенький, седенький человечек, чистый, опрятный, очки в железной оправе — такие же старые, как и он.
— На пенсии уже был, — информирует начальник полиции, похлопав по плечу мастера, — но когда узнал, что германскому, можно сказать, райху требуются его знания, сейчас же явился на завод!
— Молодец, господин майстер, — благосклонно роняет представитель фирмы, — фирма будет ценить вашу… как это сказать, лояльность…
— Я исполняю свой долг, — тихим голосом отвечает старик.
— Иван Гаврилович, — начальник полиции отводит в сторону мастера, — а ты не выполняешь, можно сказать, моих распоряжений, дорогушечка!
— Каких, господин начальник?
— Мы условились, что людей, присланных мной, ты, Иван Гаврилович, будешь ставить в наиболее, можно сказать, людные места, чтобы они с успехом могли выполнять мои, можно сказать, задания. А ты что делаешь? Тычешь их в углы, где им в два счета голову свернут!..
— Кого это я посылал в углы, господин начальник?
— Не придуривайся, дорогуша, — на днях к тебе поступило трое рабочих, бежавших, можно сказать, из концлагеря.
— Я к ним в душу не заглядывал, это по вашей части, господин начальник!.. Не знаю, бежали они или нет, но трое таких людей поступило…
— Вот видишь! И один из них — мой сотрудник, доверенное, можно сказать, лицо… А ты его игнорируешь и даже изолируешь от коллектива!..
— Мне никто о нем не говорил, господин начальник!
— Упущение! Доверяю его твоей, можно сказать, совести: зовут его — Яков, слегка хромает, фамилии не помню, она у него липовая… Заметано?
— Заметано, господин начальник, — медленно говорит старик мастер, глядя вслед начальнику полиции, догоняющему немцев.
К мастеру приближается рабочий, несущий инструмент.
— Иван Гаврилович, — говорит рабочий, — моя группа вся подписалась на военный заем. Кому сдавать взносы?
— Подержи у себя, выясню. Почему вчера не был на работе?
— Можете мне какие угодно наказания давать, я в наши праздники не работаю!
— Какой же праздник?
— День Парижской Коммуны, Иван Гаврилович!
— Хорошо. Только предупреждай в следующий раз… Хромой к тебе не мажется?
— Яков?
— Да.
— Заглядывает в душу…
— Предатель. Жди указаний…
Раннее утро в саду.
Шалаш, крытый соломой. У шалаша умывается связной. По дорожке идет человек, вооруженный садовым ножом, держа в руке срезанные сухие ветки. Это — мужчина среднего роста и возраста, худой и бледный. Связному он кого-то напоминает. Да, да, — это тот часовой мастер, которого он уже встречал в деревне.
— Доброе утро, — говорит садовник, — как спалось?
— Добре, — отвечает связной, утираясь полон пиджака.
— Зачем же пиджаком? Там висит полотенечко.
— Не зная хозяина, не смею пользоваться!
— А я утречком это встал, взял инструмент и хотел поработать…
Связной должен сказать фразу, где были бы слова "Днепр", "Волга" и "перспектива". А в ответ услышать "Донец" и "Алатырь".
— Знал я одного садовника, — произносит связной, — жил в Сосновке на Днепре. Родом был с Волги, но работал на Украине из соображений, так сказать, перспективы…
— Сосновка исключается, — не медлит с ответом незнакомец, — я бы предпочел Донец, там природа мягче… Вы в Алатыре бывали?