Директор (после паузы). Не понимаю я. Иван Павлович — мой помощник — против покупки завода. Трестовский инженер убеждает, что нужно купить.
Венгер. Так, значит, дело с покупкой завода все-таки стоит?
Директор. Трест выдвинул такое предложение. Вместо реконструкции.
Венгер. А наши инженеры?
Директор. Не поймешь. Каждый по-своему.
Венгер. Значит, дело серьезное. Будем, товарищи, сегодня внимательными втройне. Чтобы нам чего-нибудь не прозевать. Нужно самим доискиваться правды.
Председатель завкома. Ежели поставить у нас заграничный заводик, дак мы сразу же прямо в социализме будем!
Венгер. Говорю, дело серьезное, товарищи. На каждом, самом маленьком участке промышленности нужно заботиться об интересах пролетарского государства.
Входит милиционер. Медленно и нерешительно. Становится в сторонке.
Милиционер. Вера, иди сюда.
Венгер. Ну, чего тебе?
Милиционер. Дело есть. Иди сюда.
Венгер (подходит, ласково). Ревновать пришел? Вот чудила!
Милиционер (тихо). Знаешь, я был на дежурстве, а потом случайно забежал в детский садик, и там…
Венгер (заволновалась). Что такое? Говори скорее!
Милиционер. Наша Майка заболела.
Венгер. Что с ней? Где она сейчас?
Милиционер. Температура. Горит. Плачет.
Венгнер (обеспокоенно). Вот волынка. Врача позвал?
Милиционер. Ты будешь сердиться, по я…
Венгер. Что — ты?
Милиционер. Я схватил ее на руки и принес в заводскую больницу.
Венгер. Она в сознании?
Милиционер. Положили ее. Лежит. Зовет маму.
Венгер. А у меня как назло сейчас собрание.
Милиционер. Горит. И плачет. Где мама, спрашивает.
Венгер. Бедная Майка. Что же мне делать?
Милиционер. Она плачет.
Венгер (подлетает к директору и председателю завкома). Слушайте, товарищи, я бегу в больницу. Задержите на пятнадцать минут начало собрания. Я сейчас. Верите, сердце облилось кровью…
Председатель завкома. Кто там, в больнице?
Венгер. Ребенок мой. Словно камень кто положил на сердце. Маечка моя маленькая… (Остановилась.)
Директор. Оно бы и неприлично бежать с собрания. Что, она тому ребенку поможет? На каждом участке нужно беспокоиться об интересах пролетарского государства.
Председатель завкома. Попробуй родить ребенка, а потом будешь говорить. Она и мать не хуже, чем секретарь. Люблю Венгершу за это. А на собрание она успеет.
Директор. Я не согласен. Кто она — мать или секретарь в первую очередь?
Венгер побежала. За нею милиционер.
Председатель завкома. В первую очередь она — Венгерша!
Скамья возле заводской больницы. На скамье Милли и Франц.
Милли. Вы сегодня не на работе, Франц?
Франц. Не на работе, Милли. Навестил вашего отца. С вами на солнце посижу. Солнце весеннее, мглистое. Словно мы на Ванзее приехали. Плещет вода, гуси летят высоко, незаметно. Немецкая весна, да и все тут.
Милли. А вчера был ветер, Франц! У нас не бывает таких ветров.
Франц. Тут еще Азия, Милли. По степи ходят аравийские пастухи. Словно степные пираты, блуждают люди. Украиной называется эта земля, и вовсе нет Гоголя. Помните, „Тарас Бульба“? А тут из пустыни встает мировая индустрия.
Милли. Вы, как поэт, Франц. Я думала, вы уже бросили поэзию.
Франц (неохотно). Разве это поэзия? Это дикая стихия. Такой ветер никаким стихом не перекричишь. Сюда нужны гудки, морские сирены, пушечные выстрелы. Проклятая степь.
Милли. У вас были нежные сонеты… Немецкие сонеты.
Франц. Глупости. Я инженер, Милли. Я приехал сюда завоевателем, конквистадором. Мне нет дела до идей — я практик. И я буду строить хотя бы и коммунизм — если он будет создаваться с заводов!
Милли. А у коммунистов есть любовь? Мне говорили, что у них лотерея.
Франц. Вы, Милли, ребенок! Какое вам до них дело! Вы — немецкая девушка…
Милли. А если вы будете строить коммунизм и станете коммунистом? И не будете знать меня? А будете знать лотерею?
Франц (привлекает Милли к себе). Я буду строить коммунизм, но я останусь вашим Францем.