- Золушке пора на бал. Хватит уже заниматься домашними делами!
Стоило этим крепким горячим рукам ловко нырнуть под мои локти, буквально овивая и сдавливая в нетерпении и желании, как все тягостные мысли улетучились, а недомытые тарелки были вероломно позабыты и оставлены до утра аккуратной кучкой, когда я улыбалась широко и блаженно, утопая в своем басистом великане, и упиваясь его ошеломляющим добром и светом, словно он на самом деле был истинным солнцем.
Он был моим золотым солнцем, войдя в жизнь так неожиданно и озарив собой каждый темный уголок моей разломленной души, согревая своим теплом и собирая горячими руками по крупицам в единую и целую, способную дышать и снова радоваться жизни!
Вот и сейчас я чувствовала, словно за моей спиной выросли крылья с его появлением, развернувшись в его руках, чтобы крепко обнять стройный обнаженный торс, прижимаясь к нему сильно-сильно, не в силах передать словами всю мою любовь и благодарность, и приглушенно рассмеявшись:
- Золушка чуточку не готова к балу!
Глаза, в которых пылало горячее солнце, и переливался душистым медом расплавленный янтарь, полыхнули заигрывающее и как всегда восторженно, словно мой большой Бер никак не мог насытиться тем, что я была рядом, заставляя каждый раз покрываться румянцем от этого волшебного ощущения собственной значимости и нужности в его жизни.
- Для этого у Золушки есть я! - промурчал Янтарь, словно был не медведем, а львом, склоняясь надо мной и даже не пытаясь скрыть своих далеко идущих намерений, когда его жадные горячие руки скользнули под мою одежду, опаляя кожу своими откровенными нетерпеливыми прикосновениями и пробуждая в теле сладостный гул ожидания его ласки еще и еще, пока я не рухну ошеломленная, восторженная и еле живая.
- Как-то ты немного изменилась, дорогая крестная Фея! - хихикнула я, уже даже не пытаясь упираться в его стальной пресс и подставляя лицо и шею для его нетерпеливых губ, которые скользили так умело и с истинной варварской жадностью, - Стала выше, моложе и возмужала!
- А еще у меня есть неплохая «волшебная палочка»! - хмыкнул Янтарь в ответ, на что я прыснула от смеха, чувствуя себя такой бессовестной довольной и обласканной.
О даааааа!
Эту «палочку» было тяжело не заметить!
Особенно, когда она весьма недвусмысленно упиралась в мои бедра, уже наполненная «волшебством» до самого конца и готовая удивлять подвигами снова и снова, заставляя верить в сказки, где все обязательно будут жить долго и счастливо!
- Будем фиячить мне новое платье и карету из тыквы? – тихо рассмеялась я, утыкаясь блаженно лицом в ложбинку между его могучей шеей и огромным плечом, когда Янтарь подался вперед, становясь со мной почти одного роста, но лишь для того, чтобы быстро и ловко стянуть с меня брюки, при чем сразу вместе с трусиками, покрывая поцелуями обнаженную кожу:
- Ты - принцесса из рода Беров! Тебе не нужна никакая одежда!
Я улыбнулась, подумав о том, что была бы не против ходить в чем мать родила, по крайней мере, в стенах дома, где было тепло, когда обожглась о мысль о том, что мы живем не одни, тут же ахнув и предприняв нелепую и совершенно бесполезную попытку натянуть хотя бы трусики обратно на себя:
- Янтарь!!
- Ммммммм? – промурлыкал он, ловко и напористо подхватывая меня ладонями под колени, чтобы приподнять высоко над полом буквально насаживая на себя.
- Мы на кухне!!
- Я знаю, - как ни в чем не бывало пожал плечами мой большой вечно голодный во всех смыслах Бер, разворачиваясь так, чтобы подо мной была хоть какая-то поверхность и раздвигая мои ноги.
- На ОБЩЕЙ кухне!!
И это хорошо, что холодильник, который оказался сразу за моей полуобнаженной спиной стоял у самой стены, потому что своим дребезжанием, оттого, что теперь я была прижата спиной к нему, мы бы разбудили весь дом, включая даже громко спящего отца, чей храп было слышно и на первом этаже, словно суровая колыбельная для малышни!
- Очень сексуальное место в доме! - заигрывающее улыбнулся Янтарь, лукаво выгибая свои необычные брови и глядя прямо в глаза горячо и облизывающее, когда наконец нашел идеальное для себя место, вжимаясь в меня спереди всем своим жаром и мощью, не давая возможности пошевелиться и хотя бы попробовать отодвинуть его от себя, и спасти собственную и без того хрупкую репутацию.