Злата с нескрываемым восторгом и любовью посмотрела на своего прекрасного белокурого мужа, думаю, ярче всех нас представляя его совсем крошкой в руках своего отца, но уже такого «клыкастого».
- Какой кулёчек? – заинтересованно потянулась я вперед, приобнимая Злату за плечи и ощущая тонкий аромат ее тела, а еще метки ее сильного смелого Берсерка рода Полярных.
- Это сейчас у вас есть бутылочки, подгузники, градусники, молочные смеси, а раньше у нас ничего не было, даже медвежьей титьки, из которой можно было бы накормить своих детей, - усмехнулся отец, пошкрябав свою аккуратную белую бороду, - Поэтому мы брали кожу, выделывали ее до гладкого состояния, а потом сворачивали кульком, наливали молоко, завязывали верхнюю часть и делали мизерное отверстие из конуса, откуда тонкой струйкой текло молоко.
В голове почему-то возник образ кондитерских мешков, которыми и сейчас пользовались кулинары для создания своих шедевров, пока я широко улыбалась вслед за восторженной Златой, которая кажется была просто обескуражена тем, как эти огромные суровые войны так трогательно и нежно заботились о своих сыновьях, придумывая нечто подобное.
- У Лютого вылезли клыки уже на пятом месяце, и первое что он научился делать – это прогрызать край кулечка так, чтобы молоко текло как можно больше и сильнее! Грыз до такой степени, что потом и сам, и я, и трон, и весь мех был в молоке и жире!
Беры рассмеялись, по-доброму хлопая Лютого по его широченным плечам, и этот вечер был воистину волшебным, потому что даже холодный и отрешенный Лютый, к которому страшно было подходить с любым вопросом, потому что он только фыркал и кидал недовольные холодные взгляды, сейчас и сам смеялся от души, весело глядя на своего отца и на обожаемую жену.
- А Свирепый? - выдохнула Злата, вся подавшись вперед, явно не ожидая такой откровенности от отца и завороженная тем, что может узнать про своих дорогих и горячо любимых мальчиках еще немного чего-то такого сокровенного, что мог знать только их отец.
Ледяной улыбнулся мягко и тепло, и я почувствовала, что не смотря на всю свою грозность и шумность, этот большой громкоголосый Берсерк обожает своих сыновей и искренне скучает по младшему из них, которого мне так хотелось увидеть и познакомиться:
- Когда я впервые взял его на руки, он уже тогда был такой молчаливый, - отец сложил свои большие ладони, словно и сейчас держал на руках своего малыша, глядя на него, - Так серьезно смотрел на меня и хмурил бровки, словно что-то решал для себя.
- Он и сейчас не особо разговорчивый, - улыбнулся Лютый, любя своего младшего брата так же сильно, как отец и явно готовый порвать любого на лоскуточки ради него.
- …я был плохим отцом для моего Свирепого… - вдруг тяжело выдохнул отец, прикрывая ресницы, и я задержала дыхание, оттого что и Карат, который сидел рядом тут же положил свою ладонь на плечо друга, поддерживая, и слыша, как Злата проговорила порывисто:
- Это не так, папа! Ты – лучший из всех отцов!
- Возможно для малышни сейчас, но тогда…- плечи мужчины опустились под гнетом своей душевной боли и вины перед сыном, - …я был подавлен и разбит. Я прогнал свою кровиночку, лишился любимой и не жил, а существовал. Я был зол и обижен на весь мир, позабыв о том, что теперь был уже не один…воспитанием Свирепого занималась Ночь. Она обожала его и вложила в него всё, что знала сама – свою любовь, свою нежность и чуткость. Мой молчаливый маленький сын научился читать и писать в то время, когда весь род только и знал, что ходить на охоту и драться между собой за лакомый кусок мяса или рыбы. Он был одиноким без меня, но никогда не упрекнул в этом, а вечерами, когда все засыпали он приходил ко мне, забирался на колени и просто обнимал крепко-крепко…
Ледяной выдохнул дрожащий воздух из легких, на секунду пряча лицо в широких ладонях, и незаметно смахивая слезы со своих ресниц, не замечая, но наверное чувствуя, как и мы со Златой вытирали слезы, глядя на отца и до этой секунды даже не представляя каким трогательным и ранимым он может быть, если дело касалось его детей.
Даже Лютый словно застыл, глядя на отца проникновенно и поддерживающее, но не пытаясь прикоснуться к нему сейчас.