На моей же стороне не было ничего…кроме его члена в моей подрагивающей ладони, которую я силилась не разжимать, даже если от натуги пальцы уже начинали затекать и медленно неметь!
- Что дальше, цыпочка? – пробасил великан нахально, но в то же время мягко и почти плюшево, отчего я насупилась, словно ребенок, у которого сейчас пытались отобрать игрушку, - Оторвешь его и заставишь съесть? Или найдем применение получше?
ДЕЛАЙ ТРИ не было запланировано, и появилось как-то само по себе при этих словах, от которых из моих глаз должны были повалить искры на пару с дымом из ушей!
Каков нахал!!
Адреналин и злость давали такую силу, о которой в обычной серой жизни я могла только тихонько мечтать, когда даже не поняла, как смогла изловчиться и схватить свободной рукой увесистый атрибут для грозного наказания.
БДЗЫЫЫЫЫНЬ был громким и неожиданным.
Его эхо еще долго разносилось в самые отдаленные уголки ночного притихшего леса, пугая полусонных зайцев и ужинающих кабанов, как и последующим за ним рев оглушенного великана, который словил удар чугунной сковородой всей правой стороной своего наглого ухмыляющегося лица.
Хотелось громко хмыкнуть и подергать бровями, глядя прямо в эти огненные глаза, которые снова сначала наполнились шоком, а потом вспышкой явно треснувших в конец нервов!
Ну еще бы!
Думаю, он был в ярости скорее на себя самого, ибо так сосредоточился на своем «дружке», что не успел среагировать на мой выпад и явно все еще слушал шум в своей озабоченной головушке!
Вот только и моя эйфория от новой маленькой победы была ой какой преждевременной!
Наверное, я привыкла к тому, что всё и всегда мне сходило с рук!
Ну а как иначе, когда папа боготворил меня, а все вокруг боялись даже посмотреть косо, что бы я не натворила, потому что знали заранее в каком месте будет торчать вся сподручная домашняя утварь стараниями того, кто был намного сильнее всех мужчин вместе взятых в нашем поселке!
Отчасти моя безнаказанность даже окрыляла!
Только не подумайте ничего плохого!
Ведь я никогда не пользовалась силой отца и его безграничной любовью ко мне со злым умыслом!
И я никогда его не обманывала.
Если и била кого-то, то всегда честно признавалась за что и куда именно, а там уже либо папа качал сокрушенно головой и улыбался…или поддавал несчастному еще, принимая мою веру и доводы в каждой отдельной сложившейся ситуации, которая довела до драки.
…и я так и не успела привыкнуть, что теперь в этом мире я была совсем одна…
И больше за моей спиной не было моего грозного и горячо любимого защитника, который уделал бы даже этого великана, обрушив на его голову дом, пусть был гораздо меньше в габаритах, когда этот ненормальный вдруг одним выверенным молниеносным движением дернул меня за тугую косу, рывком наматывая на свой кулачище, и совершенно не обращая внимания на мой разъяренный визг и попытку все таки пнуть его!
Вот только как бы я не пыталась махать снова сковородкой, продолжая упрямо держать его за самую стратегически важную мужскую часть тела, а в этот раз великан был готов уже ко всему, ловко выбивая ее из моей руки, и в ответ крутанув косу в новый виток вокруг своего пудового кулака, когда я была готова поклясться, что даже сквозь мое пыхтение и его смех, слышу вполне отчетливо, как начинают со скрипом вырываться волоски от головы!
И как бы я не рычала, не пыталась его поцарапать или вывернуться – он умеючи и даже как-то слишком игриво держал мои волосы, словно поводок в своей руке, заставляя меня шипеть и скалиться от осознания того, что я попалась.
Всё! Приехали!
Довыпендривалась!
А самое обидное, что в этой унизительной ситуации, когда меня в прямом смысле этого слова поставили на колени, и держали почти за шкирку, как нашкодившую рыжую кошку, не оставив даже возможности для самообороны, мой чертов мозг краснел и как-то подхихикивал, посылая совершенно не те образы, которые помогли бы мне спастись!
Ой, не спрашивайте о чем я думала, стоя на коленях перед этим озабоченным громилой, продолжая скорее из упрямства хвататься за его член и все еще надеясь сжать его так, чтобы не возбудить еще сильнее, а наконец-то сделать больно!