Держа руку на весу, Юсмей подошла к сундучку, так заботливо упакованному в Апсдейле, и стала рыться в свертках.
Наконец нашлось то, что она искала: мешочек, могущий противостоять любому колдовству. Вернувшись в кресло, Юсмей развязала мешочек одной рукой и зубами. Пахнуло тонким ароматом. Из всех трав эта была самой могучей защитницей против темных сил. Солнечная трава-анжелика, талисман от яда и злой магии. Юсмей посыпала красновато-коричневое тело змеи щепоткой драгоценной травы.
Но браслет оставался целым, крепким — словно с самого начала был изготовлен в этой форме. Юсмей сильно потерла его и поднесла к талисману Гунноры — ведь покровительница жизни может защитить от любых злых чар. Она коснулась змеи амулетом и медленно прочла заклинание.
Браслет оставался браслетом… Сломать!
Оглядевшись в поисках орудия, Юсмей увидела огонь. Вот! Янтарь расплавится, коснувшись огня. Она готова была обжечь руку, лишь бы не носить эту вещь.
Но почему-то Юсмей не потянулась к пламени, а глубже уселась в кресло, пристально глядя на змею. Желтые глаза повернулись к ней и расширились, пока не слились в один круг света. Теперь Юсмей как бы смотрела в окно.
В тенях и световых бликах она увидела столы, заставленные странными бутылями, металлическими зажимами, чашами, а затем другую комнату — с колоннами.
Увиденное изумило и напугало ее: как крылатое существо было заключено в цилиндрик Хайла, так здесь были заключены другие тела, только гораздо больших размеров. Некоторые были так уродливы, что Юсмей вскрикнула, но они быстро промелькнули, и показался центр комнаты. Здесь отдельно от других стояли две колонны.
В одной был заключен мужчина. Лицом он походил на Хайла, но чувствовалось некоторое различие. Казалось, они родственники по крови, но не по духу. Незнакомец больше походил на Хайла на ярмарке, чем на Хайла в Кейте. Глядя на него, Юсмей снова почувствовала странное возбуждение, а затем ей показалось, что его глаза смотрят прямо на нее.
Но внимание Юсмей привлекла другая колонна, с женщиной внутри.
Ее темные волосы были высоко зачесаны и покрыты золотой сеткой, усыпанной цветочками из желтого янтаря. На руке выделялся браслет — тоже из темного янтаря в виде змеи. Янтарного цвета шелковое платье, на шее ожерелье из орехов, оправленных в светлый янтарь… Все это сверкало и переливалось.
Глаза женщины были открыты, как и у мужчины. В ее лице не теплилось и признака жизни, только глаза смотрели на Юсмей с таким выражением, как если бы женщина громко взывала о помощи.
Все в голове Юсмей перемешалось: образы возникали и исчезали, прежде чем она успевала их понять. Но страшная потребность в чем- то, крик о помощи оставались. И Юсмей поняла, что не может отказать, хотя и не знала, чего хотят от нее эти люди. В ее мозгу появилось изображение двора, как она видела его из своего окна, и угловатой башни — запретной для нее области. Юсмей не сомневалась, что виденная ею комната находится именно там.
Затем изображение потухло и исчезло. Юсмей смотрела в огонь камина.
— Леди… — Нежный голос Нэнк прервал тишину.
Юсмей поспешно набросила на змейку рукав и заслонила рукой талисман Гунноры. Но запах анжелики нельзя было скрыть.
— В чем дело, Нэнк? Я хотела разобрать свои травы и посмотреть, все ли у меня есть для чаши Кануна Полузимы.
Широкие ноздри Нэнк зашевелились, втягивая воздух.
— Лорд Хайл хочет поговорить с тобой, леди.
— Пусть войдет.
Когда Нэнк повернулась, Юсмей быстро надела на шею шнурок и спрятала амулет за ворот платья, а потом убрала мешочек с анжеликой.
Хайл вошел почти бесшумно. Она не слышала шагов, но чувствовала его появление. Как будто невидимая сила потревожила воздух.
— Лорд, Канун Полузимы, а у нас и приготовления не ведутся!
Она должна разыгрывать дурочку, занятую обрядами!
Юсмей внимательно рассматривала черты его лица. Насколько он похож на того пленника? Если память ее не подводит, различие стало глубже. Может, Хайл на ярмарке носил маску, а в Кейте снял ее?
— Канун Полузимы. — повторил он, как будто эти слова были сказаны на иностранном языке. — Ах да, праздник вашего народа… Мне очень жаль, леди, но тебе придется праздновать одной. Я получил важное известие и должен уехать. И не вернусь раньше завтрашнего дня. — Он понюхал воздух. — Какой-то незнакомый запах.
Юсмей показала на раскрытый сундучок.
— Травы. Я умею выращивать и использовать их. Вот и проверяла свои запасы — что кладется для вкуса, что для запаха. Но поскольку мы не празднуем, то это не понадобится.
— Я заслуживаю выговора, леди, за то, что так отдалился от тебя с тех пор, как мы приехали, и не заметил, что приближается твой праздник. Прости меня на этот раз.
Инстинкт говорил ей, что все это — просто слова. Хайл считает, что такие неопределенные обещания могут удовлетворить ее, словно малого ребенка.
Он сказал еще несколько ничего не значащих слов и ушел… Юсмей видела в окно, как муж уехал со своей вооруженной охраной. Почти сразу же вошла Нэнк с бронзовой чашей, в которой лежало ожерелье со множеством подвесок из зеленовато-голубого янтаря. Юсмей догадалась, что это редкая вещь; возможно, она ценнее всего движимого имущества в Апсдейле.
Юсмей надела ожерелье и подошла к зеркалу. Притворившись очень довольной, она пригласила Нэнк и двух служанок полюбоваться на чудесной подарок ее лорда и надеялась, что эта показная радость достаточна, чтобы усыпить бдительность Нэнк.
Юсмей туго затянула обшлага рукавов, чтобы Нэнк случайно не заметила браслета. Леди Кейт села за стол и, наполнив чашу, поднесла ее к губам. Потом покачала головой и беспечно произнесла:
— Не хочу сказать ничего плохого о вашем напитке, но если добавить в него мяты, будет еще лучше.
— В наших краях мало что известно о южных травах, леди — ответила Нэнк. — Кейт стоит на пути холодных ветров. Я слышала о мяте, но не знаю, как ее употребляют.
— А ты попробуй и скажи, права я или нет. Сегодня у нашего народа канун праздника. Поскольку лорд не смог провести его со мной, не согласишься ли…
Женщина на секунду заколебалась, затем ее всегда выслеживающие глаза обратились к кувшину на столе.
— Здесь слишком мало для второй чаши, леди. Ты всегда отказывалась от большого количества, поэтому служанка и не принесла.
— Так вели ей принести еще, Нэнк. Не отказывай мне в этом скудном пире в канун праздника!
Нэнк неохотно повернулась к лестнице, как человек, который рад бы отказаться, но не может. Юсмей снова подняла чашу. Она умела по запаху определять, хорош ли напиток. В питье было что-то подмешано. Юсмей чувствовала в этом уверенность, как если бы слышала за своим плечом предупреждение. Яд? Нет, вряд ли. Но есть такие травы, которыми пользуются в коварных целях — они вызывают глубокий сон, туманят разум, внушают фальшивые воспоминания.
Откуда возникло такое внезапное подозрение? Юсмей не знала. Кто-то ее предостерегал. Но кто? Как только Нэнк ушла, Юсмей начала действовать почти автоматически. Она освободила рукав и подержала браслет над чашей.