Люциан выдохнул и обернулся.
– Что я должен делать?
Кай раскрыл ладонь.
– Дай руку.
Люциан медлил. Сделка с демоном была не простым соглашением, после нее на человеке оставался след проклятья, который не стереть и не спрятать. Хотя Кай сказал, что уговор не очернит его душу, заиметь на теле символическую печать не хотелось.
Заметив чужую нерешительность, Кай многозначительно пошевелил пальцами. Люциан свел брови к переносице и нехотя подчинился, вложив ладонь в протянутую руку. Кай коснулся губами тыльной стороны его ладони.
Люциан обомлел. Черные глаза смотрели в его собственные, пока холодные уста морозили кожу… и саму душу. Этот поступок… Люциан почувствовал, как тело пронзило тонкими иглами, словно Кай вцепился зубами в каждую клеточку. Этот ритуал оказался весьма болезненным, но Люциан не мог его избежать. Он свидетельствовал обо всем: о договоре, власти, жажде, подчинении – как будто владыка Луны в один миг стал чужой собственностью, но при этом не продал душу, не получил метку на теле.
– Готово. – Градоправитель отстранился. – Две недели ты в моем распоряжении, а потом свободен.
Люциан потер большим пальцем замерзшую ладонь.
– А нельзя было договориться на словах? – проворчал он.
– Метку можно поставить только через поцелуй, радуйся, что я не полез к лицу, – хохотнул Кай, но, поймав угрожающий взгляд, с театральным испугом добавил: – Ох, думаю, мне пора оставить достопочтенного гостя, иначе кто-то в этой комнате пострадает. Ложись спать и восстанавливай силы. Я загляну завтра. – С этими словами он растворился в черном тумане.
«Сбежал!»
Люциан вспыхнул от негодования. Он еще десять минут разглядывал синячок на ладони, не в силах избавиться от ощущения подвластности чужой воле. Демоническая метка будто кричала: «Мой», – и это казалось унизительным.
Пытаясь унять возмущение, Люциан бегло осмотрел просторные покои, в которых имелось все необходимое для комфортного проживания. В углу стояла кровать с балдахином из полупрозрачной вуали, на деревянном полу лежал мягкий ковер, у стены располагался небольшой шкаф, а по центру комнаты – чайный столик с разложенными вокруг него подушками. Здесь также была ширма для переодевания, зеркало, кресло и небольшая книжная полка. За внутренней дверью – смежная умывальня, которая по размерам не уступала спальне.
Люциан хоть и чувствовал себя усталым, но перед сном решил все-таки омыться, а не завалиться как есть. Он осмотрелся в умывальной комнате, где отыскал душистые соли и благовония. Их было в достатке, потому Люциан подумал: «А владыка тьмы гостеприимен». Он все еще был рассержен из-за того, что оказался приручен на две недели, и поэтому вылил в воду все имеющиеся здесь средства, хотя обычно пользоваться чужим не стремился.
В спальню владыка Луны вернулся в таком же мрачном настроении: купание расслабило его тело, но не разум. Люциан отпустил историю с меткой, след которой уже исчез, однако не мог перестать обдумывать события безумного дня. Ему стоило бы погрузиться в глубокую медитацию, чтобы найти покой, но не успел он коснуться кровати, как почти сразу уснул.
Утренние лучи солнца освещали просторную спальню, отделанную в темных тонах. Элеонора стояла перед высоким зеркалом и приводила себя в благопристойный вид перед завтраком. Люциан не знал, сколько они с Каем не виделись после приезда в клан Ночи, но предполагал, что недолго.
Вскоре пришел темный принц, чтобы позвать подругу на трапезу, но они говорили вот уже десять минут и, казалось, никуда не спешили. Кай сидел на застеленной кровати и просто наблюдал за сборами Элеоноры. Облаченный во все черное, он напоминал огромную тень, и лишь снежные волосы выбивались из образа.
– Я думала, твои родители пригласили меня сюда, чтобы закончить беседу, начатую еще в клане Луны, но вместо этого я живу здесь вторые сутки как обычный адепт. Мне даже позволили посещать ваши тренировки! – сказала Элеонора с удивлением и восторгом, ведь в клане Ночи никто не обучался, кроме самих адептов Ночи.
– Родители поговорят с нами позже. Они даже на мои вопросы не отвечают, и неясно: они не имеют ответов вовсе или не уверены, можно ли их озвучить.
– Но о чем-то ты уже знаешь, ведь так? – Элеонора посмотрела на принца через отражение в зеркале, продолжая заплетать косы. – Скажи мне, что о нас знаешь ты, но не знаю я.