Какой во всем этом смысл, Алёна не спрашивала, только на ус мотала. Во всякой избушке свои погремушки, и что там думала об этом одна алатырница, наверняка никого не волновало. Но по всему выходило, цель одна: показать свое богатство да выделиться среди прочих. Желание понятное, станичные девушки тоже любили похвастать друг перед другом обновками, вот только дворяне зачем-то усложнили себе жизнь, личную причуду, не сказать придурь, превратив в обязательное действо.
Про наряды княгиня вещала, стоя на верхушке внутренней лестницы, а Алёна, чтобы попусту не тратить время, ходила вокруг. По переходу прямо, по лестнице наверх, еще пару десятков шагов, поворот – и обратно. Порой старуха прерывалась, чтобы прикрикнуть на подопечную, которая постоянно путалась в непривычно длинной юбке.
– Что ж ты за девка такая? Как мужик шагаешь! Короче шаги, мягче!
– Подол до колена не задирай! Ты еще исподнее всем покажи!
– Плыть как лебедушка, а не топать, как кобыла!
– Матушка, дай мне силы не отлупить эту дуру как сидорову козу!..
С каждым шагом Алёне все меньше хотелось становиться княжной даже ненадолго. Через полчаса неспешного вышагивания по обрыднувшему пути она сдерживалась, чтобы все не бросить, только из семейного упрямства и задетой гордости.
Наконец отчаявшись изобразить плывущую лебедушку, она вспомнила «кошачий шаг», которому учил дед. Княгиня в первый момент поперхнулась замечаниями, с минуту наблюдала за этим молча, после чего опять попросила сил у Матушки. Но после дело неожиданно пошло к миру, в следующий час замечаний стало гораздо меньше, а потом старуха милостиво махнула рукой, решив, что на сегодня пока довольно.
А впереди еще ждал ужин и правила поведения за столом. И если поначалу Алёна еще опасалась, что хозяйка дома ослушается Вьюжина и попытается отыграться за нанесенную им обиду на подопечной, то теперь стало ясно: отыграется она, как раз старательно, в точности исполняя его указания.
Глава 2
Княжеский дворец
Несколько дней в тереме княгини пролетели стремительно и очень Алёну вымотали. Казалось бы, ничего столь уж сложного от нее не требовалось: на память она не жаловалась, и наука невелика, научиться янтарем управлять было куда сложнее, но усталость ширилась и крепла.
Главная проблема была в том, что смысла доброй половины этих правил она просто не понимала. Почему девушке нельзя выйти из дома с непокрытой головой? Почему до полудня нельзя принимать гостей, кроме самых близких? Почему в домашнем наряде нельзя принять гостей, если наряд этот совершенно приличен? Почему утром дома и без гостей нельзя открывать плечи, а вечером на приеме с гостями – можно? А то еще и грудь частично, так что Алёна поначалу смущалась. То есть в таком вот виде на люди – это невинной деве можно, а наедине с парнем оставаться – ни в коем случае, даже если идет самый спокойный разговор о погоде и видах на урожай?..
На заставе правила были простыми и ясными. Не станешь выполнять – погибнешь и товарищей подведешь. Понятно, почему нельзя одной ходить в горы: случись что, и кто тебя выручит? Но почему нельзя надеть вечером светлый сарафан?!
Все это сердило и заставляло строить планы о том, как поскорее поймать убийц. Алёна готова была как угодно их дразнить, вызывать на себя их злость и рисковать жизнью, лишь бы не задерживаться среди всех этих странных обычаев надолго.
При такой дурацкой науке сварливая старуха вскоре совершенно перестала вызывать неприязнь сама по себе, алатырница даже начала ей сочувствовать. Станешь тут злой и желчной, всю жизнь петляя между этими нелепыми запретами. Не говоря уж о том, что в таких тесных границах нечего и задумываться о замужестве по велению сердца: если и сумеешь с кем-то сблизиться, еще неизвестно, подойдет ли он тебе родом. Как собаки племенные, спаси их Матушка!
А радостей всех что? Шей-вышивай да чинно по парку вышагивай, притом с малолетства. Ах да, еще картинки малевать можно, песни петь и книжки читать. Пожалуй, книжки единственные Алёну радовали: в школе, когда училась, библиотека была богатой, и девушка пристрастилась, а на заставе-то откуда их взять! А у князя небось этого добра довольно.
Сейчас, впрочем, читать алатырница успевала только те скупые указания, что оставил ей Вьюжин, затверживая их наизусть, и толстенный родословник, стараясь запомнить самые старые и важные семьи. Выучить все она и не пыталась, все одно без знакомства ни с кем заговаривать нельзя, но хоть теперь все княжеские роды знала, кто каким уездом командует.