Все это время неожиданно протрезвевший Санька стоял и смотрел через щель в двери на происходящее на улице. Слышал он все с первого до последнего слова, но глаза открыть боялся. Да и не стал бы он за Прасковью заступаться — гнал, гнал ее, а она приходит: «Вам уход нужен, вам уход нужен!» Сядет рядом с ним и смотрит, как он самогонку жрет. Сестра милосердия! Да еще Катеньку ругать пыталась!
— Я те покажу, как отцов у детей отымать! Навек запомнишь. Чему ты ребятишек учить будешь? В чужие семьи лезть? Я дурь-то из тебя выбью! — доволокла Саня разлучницу до конца деревни.
Прасковья поняла, что сейчас ее будут бить.
— Пустите меня, Александра! — подняла Прасковья заплаканное лицо, черное от растекшейся туши.
Саня опустила руку. Отпрыгнула от нее Прасковья.
— Чтобы завтра духу твоего не было в деревне! — уткнув руки в бока, исподлобья посмотрела Саня.
— Мне документы надо забрать из сельсовета.
— Вот утром и заберешь, а к обеду чтоб уехала. — Саня развернулась и не торопясь пошла в сторону дома. — Да лицо умой, срам один!
За документами Прасковья поехала сразу же и ночью уже была в городе.
На следующий день Санька отправился на работу. А вечером навел красоту, выпил стопку для храбрости и пошел в Анютино за женой. Постучал он в калитку, никто не открыл. Вошел в избу. Катенька была дома одна, мыла посуду.
— Кать, я за тобой пришел. Ну, погорячились, и хватит. Пойдем домой.
Санька стоял в дверях и не решался войти, а Катенька его будто и не видела. Даже не посмотрела в его сторону.
— Не могу я без тебя. Свет не мил. Да и доченьке каково без отца? Ты об ней подумай.
— А ты о ней подумал, когда с учительницей кувыркался? — сказала Катенька, не поднимая глаз. — Иди отсюда подобру-поздорову. Видеть тебя не могу. Пропади ты пропадом с учителкой своей вместе! Не приходи сюда больше. — Катенька взяла в руки ухват и решительно двинулась на Саньку.
— Ну прости ты меня. Прости дурака. Сама она ко мне полезла. Не хотел я! Хочешь, на колени перед тобой встану? Не гони меня, Катенька. — Санька отступал задом и уж собирался было упасть на колени.
— На колени, говоришь? Видели мы тебя на коленях! И клятвы твои слышали! Снасильничала, говоришь, учителка? Да как сладила с таким амбалом, посмотреть бы! Хочешь, чтоб я всю жизнь тебя из-под чужих юбок вытаскивала? Нет уж! Хватит. Не верю ни одному твоему слову. Уходи, Шурка! Не то покалечу. — Катенька решительно подняла ухват вверх.
Санька задом вышел из дома и поплелся в Новиковку. В пустой неубранный дом. Шел он, низко опустив голову. Здесь даже самогонка не поможет. Что делать-то? Что делать?
Еще три раза ходил Санька к Катеньке. И на коленях стоял, и руки целовал. Дочке гостинцев приносил. Скворца ей поймал, говорить птицу учили вместе. Для жены подарки приносил, в город за ними ездил. Только не брала Катенька подарков. И не замечала его вовсе.
Работал Санька в этот день в соседней Баевке с артелью мужиков. В обед у реки сварили уху. Сладкий запах варева разносился по всей округе. Сняли с огня котел, поставили на середину. Уселись мужики вокруг котла с ложками. Разговор начал Илюшка Лаврентьев, рыжий парень, за словом в карман особо не лезший, да и за делом тоже.
— Слышь, Санька, нынче в обед Гришка Спиридонов приехал, сам видел, с ним поздоровкался еще. Да один, без жены.
— И что мне до Гришки? — Санька небрежно повел плечом, прихлебывая из ложки уху.
— Дурак ты, Цыпаев. Гришка здесь уж, почитай, семь лет не появлялся. Нюрка к матери приезжала, а Ульяна сама к ним ездила. — Илья исподтишка поглядывал на Саньку.
— Ну, это их заботы, кто куда ездит. — Санька продолжал спокойно жевать. — Мне-то что до них?
— Видать, и вправду дурак. Где у тебя жена-то сейчас? Ага, на работе. А вечером? Правильно, дома у родителей. А дома с кем? Одна, без мужика. А баб одних оставлять ни на минуту нельзя! Из этого все, что угодно, выйти могет! Да и злая она на тебя сейчас!
— Замолчи, пустая балаболка. Нужен ей этот Гришка как собаке колесо! — недовольно буркнул Санька, но насторожился.
— Нужен, не нужен — их не разберешь, а вот чтобы тебе отомстить да чтоб тебя больше не видеть, возьмет и уедет твоя женка в город. Вокшаться она с ним не будет — не такая Катя. А вот если замуж позовет, тут всяко может выйтить… — Не докончил свой разговор Илюшка, повалился назад от увесистой Санькиной оплеухи.
— Заткнись, трепло. За своим добром смотри. — Санька продолжал невозмутимо жевать.
Вскочил обиженный Илюха.
— Я взаправду говорю, а ты драться! — потирал он затылок.