— Ты не встретила нашего проводника? — спросил у колдуньи Магнус.
— Нет, — ответила она. Заря уже давно занялась, а о Ракхе или каком-нибудь другом проводнике, присланном Кланом Невидимых, не было ни слуху ни духу. — Ты уверен, что видел, как юноша удрал с рынка рабов?
— Да, — подтвердил Певец Ветров. — Двое рабов освободили его из-под обломков как раз в тот момент, когда я шел с Фенеоном на плечах по проходу в сторону выхода. Он шел вместе с ними, пошатываясь, но на своих ногах. Но я не знаю, что случилось потом. На меня напали охранники, и я больше его не видел.
В дыму, застилавшем улочку, Садира могла лишь с большим трудом различить плащ, которым воспользовался Певец Ветров, чтобы перевязать свои раны. У него за спиной неясно вырисовывался высокий силуэт Фенеона, нагнувшегося, чтобы не задеть головой низкий потолок. Вождь все еще двигался заторможенно и не совсем твердо держался на ногах, но уже вышел из ступора и мог идти без посторонней помощи. После того как они благополучно покинули рынок рабов, Садира первым делом дала отцу половину имеющегося у нее запаса противоядия, растворив его в воде. Ей пришлось вливать раствор отцу в рот, так как тот ничего не соображал и не мог выпить его самостоятельно. Только после этого Садира попросила Магнуса использовать свою магию, чтобы исцелить ее. К счастью, Певец Ветров сумел нейтрализовать действие яда силопа и остановить кровотечение. Но нога колдуньи продолжала сильно болеть, и ей было трудно ходить.
Рядом с Фенеоном стоял его сын Хайар, поддерживая отца за локоть. Таким образом, все были налицо, кроме одной лишь Раин, которая отправилась забрать канка Садиры, чтобы той было на чем ехать.
Выждав еще немного, Хайар сказал Садире:
— Видимо, твой друг предал тебя. В конце концов, он поступил мудро.
— Не следует делать выводы, оценивая людей из Клана Невидимых по своим собственным стандартам, — ответила Садира, расстроенная злорадным тоном Хайара.
— Предал тебя проводник или нет, не имеет никакого значения, — вмешался в их спор Фенеон. Он говорил медленно, все еще нечетко выговаривая слова.
Но это были его первые слова после того, как он вышел из ступора. Кажется, мы должны будем сами искать способ выбраться из города.
— Это будет очень нелегко сделать, — сказала Садира. — Вчера я чуть не убила сына царя-колдуна. Очень сомневаюсь, что стража выпустит нас теперь из города.
— Даже стены Ниобенэя имеют трещины, — философски произнес Фенеон, пытаясь подбодрить ее. — Я помогу тебе незаметно выбраться из города. Это будет моей благодарностью за то, что ты спасла меня.
— Ценю твою признательность, но я еще раньше сговорилась об условиях, на которых я должна спасать тебя.
— Она сговорилась? О чем? С кем? — недоуменно спросил вождь, глядя на сына.
Хайар растерянно молчал.
— Я пообещал, что мы покажем ей дорогу к башне Пристан, — с видимой неохотой наконец ответил он.
Фенеон с неподдельным изумлением воззрился на него.
— В таком случае именно ты и отправишься с ней, — объявил вождь.
— Но я даже не представляю себе, где…
— Отправляйся к Расколотому камню, потом иди все время на восход солнца, пока не увидишь башню! — сердито проговорил вождь. Он схватил сына за шею и притянул его к себе:
— Какое ты имел право подвергать опасности клан, давая такое обещание?
— Это был единственный способ договориться, чтобы она попросила своих друзей отыскать тебя, — ответил Хайар. — Кроме того, мы можем и не сдержать обещание…
— Неужели жизнь Фенеона так мало значит для тебя? — с негодованием спросила Садира. — Какой же ты после этого сын!
— Жизнь моего вождя дорога мне так же, как и моя собственная, — ответил молодой эльф. — Точно так же, как была дорога и жизнь Гейфала. И я не позволю, чтобы он остался неотмщенным.
— В таком случае найди того, кто убил твоего брата, и отомсти ему, — не сдержалась Садира. — Но если тебе жизнь Фенеона действительно так дорога, как ты утверждаешь, тебе придется сдержать обещание, данное мне.
Вождь нахмурился и шагнул к ней.
— Ты мне угрожаешь? — грозно спросил он.
Садира отрицательно покачала головой.
— Нет. Но я вправе ожидать, что вознаграждение за спасение жизни вождя клана — то обязательство, которое клан будет уважать, что бы ни случилось, — спокойно ответила она.
Такие речи были совершенно непривычны для вождя, и он уставился на Садиру, словно видел ее впервые. Прервав наконец молчание, вождь вынес свой вердикт:
— Сначала нам надо выбраться из города, по возможности, с наименьшими потерями. Только тогда мы сможем решать, что нам делать с походом к башне Пристан и будем ли мы мстить за смерть Гейфала. — Он подмигнул колдунье, кладя ей руку на плечо. — Что бы я ни решил, не думай, что я когда-нибудь забуду о том, что ты сделала для меня. Честно признаюсь, что восхищаюсь твоим мужеством, хитростью и находчивостью.