- После чумы, - пробормотала Танфия.
- Да. Серая погибель оборвала годы славы Лазуры Марок. Тогда и появились бхадрадомен, хотя и прежде, согласно легендам, они обитали среди авентурийцев, скрывая свой истинный облик, покуда мор не ослабил нас. Говорят также, что это элир нашли лекарство от чумы, но в ответ получили лишь неблагодарность.
- Неблагодарность? Но почему?
- Разве это не очевидно? - вздохнула Амитрия. - Порой люди не хотят, чтобы им помогали. Они хотят спасать себя сами. Думаю, к этому времени им уже достаточно намозолило глаза элирское превосходство, их невысказанное убеждение, будто люди не в силах добиться чего-либо сами. И чем больше помогали нам чужинцы, тем сильней гневались люди. Как видишь, уходу элир способствовала не одна беда, но множество.
И снова - говорят, что без элирской помощи бхадрадомен, осквернявшие Авентурию четыре сотни и три года, никогда не были бы повержены. И все же после их разгрома отношения людей и элир стали еще более напряженными. Открыто поговаривали, что элир помогли нам, лишь чтобы спасти свои шкуры, ибо не питают они любви к человеку.
- Я и не думала, - прошептала потрясенная Танфия, - что элир можно так ненавидеть.
- Разве не ужасно было бы, если бхадрадомен явятся снова, но элир не придут нам на подмогу? Они будут в своем праве - заключенный между нашими народами завет запрещает нам вмешиваться в дела друг друга.
- Но вы же не думаете, что бхадрадомен придут снова... или придут?
- Посмотрим правде в глаза. - Амитрия почти наслаждалась беседой. Бхадрадомен, в отличие от элир, враждебны нам изначально. Они неспособны существовать, не разрушая все, что нас поддерживает. У них нет совести; они берут то, в чем нуждаются, и когда они решили напитать себя плотью Авентурии, жалость к людям и тварям не остановила их. Нас они ненавидят и ревнуют. Они втоптали нас в грязь, и лишь объединившись под дланью царицы Гетиды, Девять царств смогли восстать! Да, бхадрадомен были разгромлены, а выжившие - высланы на Вексор. И все же... - Старуха ткнула сухим пальцем в темную кляксу посреди леса. - Вот они.
Танфия попыталась сглотнуть враз загустевшую слюну.
- Не знаю, что и сказать. Пока я не пришла сюда, я не думала, что знаю так мало.
Амитрия стиснула ее руку.
- Не бойся. И наше знание подобно паутине - оно состоит из пробелов.
- Потому я и рвусь в Париону! Я хочу знать, что правда, а что - нет! Дома этого никто не мог понять.
Глаза Амитрии хитро блеснули, но старуху почла за благо смолчать.
-Это ужасно! - Танфия махнула рукой в сторону Ардакрии. - Я про бхадрадомен... Не верится, что царь мог подвергнуть нас такой опасности!
- Поверь, цари не столь совершенны, как мы хотим о них думать. Со времен битвы на Серебряных равнинах самодержцы Авентурии платили князьям и княгиням Сеферета за молчание. Мы не упоминаем о затаившемся среди нас враге не только потому, что тогда народ восстал бы против князей и против бхадрадомен, но и потому, что тогда мы потеряли бы немалую часть своего дохода. Обнищал бы весь Сеферет. А еще мы молчим из стыда. И еще - из страха.
Пятно расползается. О, лейхолмцы знают свое место; им понятно, что люди обратятся против них при первом же удобном поводе. Но даже разгромленные, они... остаются собой. При одном взгляде на них людские души слабеют и гибнут. А они перерастают свою клетку. Их мясные твари подирают на своем пути все, оставляя голую, мертвую землю. Они захватывают все новые участки леса, и как мы можем остановить их, когда нас так мало? Мы просили царя о помощи, но он глух к нашим мольбам. Официально проблемы не существует.
- Боги... - выдавила Танфия. - Я не... даже не знаю, что сказать.
- Мы все напуганы. Даннион, и Алорна, и Эсамира боятся. Каламис ведет себя так глупо, потому что он тоже напуган.
- Тогда у них нет причин удерживать нас!
- Лишь то, что вы можете распространить весть о нашем позоре.
- А если мы поклянемся молчать? Какое нам дело? Мы всего лишь хотим разыскать сестру...
- А тем временем это, - Амитрия ткнула в черную кляксу кривым пальцем, - пожрет всю Авентурию? Царь не поможет нам, ибо царь обезумел. Это я, и Аран, и Фейлан, и человек по имени Элдарет, - мы пытались предупредить остальной Сеферет. Но бхадрадомен прознали об этом и убили Арана, прежде чем письмо достигло цели. Даннион и остальные, конечно, не позволили бы его отправить вовсе.
- Боги, надеюсь, мы не подвели вас!
- Прочие не знают, что это была я. Да они бы ничего и не сделали. Здесь ни о чем не говорят и ничего не признают, заметила?
- Но они... - Танфия запнулась, вспомнив о тварях, явившихся из ниоткуда и убивших ее дядю. - Не хотите же вы сказать, что царь стакнулся с бхадрадоменами?! Я не верю!
- Сознательно -нет, не думаю. Но, мнится мне, события более не подчиняются его воле.
Пала ночь, но лунный свет переплавил лес в хрупкое, искристое чудо. Танфия молчала, взирая на раскинувшуюся вокруг красоту и думая о черном пятне, обращающем ее в прах. Спину ее буравил пылающий взор Амитрии.
- Мне тошно, - проговорила она наконец. - Мерзко. Я не могу даже думать об этом. И я боюсь.
- А это лишь начало.
- Чего вы хотите от нас?
- Я стара, дальний путь убьет меня. Ты молода и сильна. Я помогу вам уйти, если ты обещаешь сделать кое-что.
- Что?
- Помочь Авентурии. Остановить это безумие.
Танфия кивнула, прикусив ноготь, чтобы не расплакаться - скорей от гордости за оказанное доверие. Ласковая рука Амитрии коснулась ее плеча.
- Пойдем. Тебе нужно выпить чего-нибудь погорячей и покрепче. Я приготовлю.
- Нужно, - согласилась Танфия. ступая на хлипкую железную лесенку. Госпожа, а не станет ли нам грозить та же опасность, что настигла Арана?
Амитрия бросила на нее колкий взгляд.
- Милочка... все мы в опасности
Когда Танфия сбежала, Руфрид отправил брата последить за ней, а сам отправился побродить по дому, поискать выхода. Все парадные двери были намертво заколочены и заперты, окна на первом этаже - слишком узки, чтобы протиснуться. Но в конце длинного, низкого перехода Руфрид заметила выходящего из оружейной Каламиса. Тот отворил боковую дверцу и выступил наружу, на склон холма. Руфрид прижался к стене, покуда княжич не затворил за собою двери, а потом направился в оружейню.
Сморщенный старичок, восседавший на табурете у входа, при виде Руфрида подскочил и принялся втолковывать невеже, что тому ничего брать не разрешается. Но юноша попросту прошел мимо и, не обращая внимания на бессильные протесты, снял с гвоздя свой лук и колчан. Другого оружия он не желал - чужого не надобно.
Когда Руфрид вышел наружу, в сумерки, никакого ясного плана у него не было. Вокруг стояла тишина. По правую руку громоздилась груда валунов. Юношу охватило искушение рвануть в лес со всех ног, но без товарищей это было бы глупо. Он прошелся немного вниз по склону, огляделся.
- Застрелен при попытке к бегству, - послышался голос за его спиной.
Из-за груды камней выступил Каламис, сжимающий самострел. Наконечник дрота смотрел Руфриду точно в сердце. На шее юноши выступил холодный пот. Палец княжеского сына давил на курок все явственней.
Руфрид метнулся вперед, прежде чем звякнула тетива, и подсечкой сбил своего противника с ног. Самострел отлетел куда-то. Мужчины схватились, и Руфрид быстро понял, что его враг - никудышный борец. Через пару мгновений он уже вдавливал Каламиса лицом в траву, заломив противнику обе руки за спину. Каламис задыхался от боли, гнева и беспомощности.
- Оружие у тебя славное, - прошептал Руфрид ему в ухо, - да вот драться ты не обучен. Попробуешь снова кому-то из нас угрожать - я до тебя первым доберусь. Попытаешься нас задержать - я тебя просто убью. Я уже убивал. Во второй раз будет легче.
- Пусти! - прохрипел Каламис. - Меня ждет работа. Если ты меня убьешь, мой род отомстит тебе страшней, чем ты можешь представить!
Руфрид вздохнул.
- Уже боюсь.
- Ты, остолоп! Да, ты можешь это сделать - и оставить одним человеком в лесном дозоре меньше!