Маленький магазинчик прятался на окраине одной из узких улочек торгового квартала графства Малграсск. Несколько щербатых порожек вели к обшарпанной деревянной двери. Потертая вывеска на слюдяном окне, прикрытом темно-синими тяжелыми гардинами, гласила, что в лавке мастера Раутнефа покупатели могут приобрести сувениры и редкости со всего света. Дверь приоткрылась, пропуская вместе с редким посетителем немного дневного света в полутемное нутро лавки, освещенное лишь тусклым светом мутных масляных ламп. Внутри стоял терпкий запах благовоний, смешанный с пылью, которая в огромном количестве покрывала все в комнате. Все пространство внутри было заставлено тумбами и тумбочками, на которых громоздились всевозможные статуэтки, вазы, причудливые украшения и посуда, а то и вовсе неизвестно для чего предназначенные предметы; стены были завешены полками, заваленными книгами, гравюрами или старинными свитками. Всюду царили небрежность и запустение.
В дальнем углу, перед дверью в соседнее помещение, стоял массивный стол из красного дерева. Как ни странно, на поверхности стола не было заметно и следа пыли. На гладкой столешнице красовалось маленькое чучело химеры. Маленький зверек хищно скалил острые зубы, встопорщив кожаные крылья и обвивая мохнатое тельце чешуйчатым хвостом. Черные глазки-бусинки хитро поблескивали в свете стоящей на столе лампы. В большом кресле, придвинутом к столу, сидел владелец лавки — маленький, тщедушный старичок, с любопытством читая большую книгу с пожелтевшими страницами. Сгорбившись над лежащим на столе манускриптом, старик задумчиво жевал губами, подслеповато щурясь.
Старый, замусоленный берет на голове, частично скрывал торчащие в разные стороны длинные седые волосы. Выцветшую мантию, по-видимому, когда-то давно бывшую темно-красной, покрывали многочисленные заплатки и россыпь пятен, не поддающихся выведению. Очки с круглыми, толстыми стеклами, были сломаны и перевязаны бечевкой, кончик которой свисал вдоль длинного острого носа старичка.
Услышав, как жалобно тренькнул медный колокольчик над дверью, старичок рассеянно поднял взгляд, словно не понимая, что могло его отвлечь от интересного чтива. Заметив у двери фигуру, скрытую плащом, мастер Раутнеф удивленно пробормотал себе под нос:
— Неужели покупатель? — с трудом выбрался из кресла и, по-старчески кряхтя, засеменил навстречу гостю. — Добро пожаловать, господин! Я вижу, вы истинный ценитель, если посетили мою лавку! Здесь вы сможете найти себе любую редкость, мои товары собраны по всему свету и никого не оставят равнодушными! Все мои покупатели оставались довольными и никогда не уходили с пустыми руками! Позвольте показать вам эту…
— Хватит, Раутнеф, — оборвал речь старика презрительный женский голос, — оставь рассказ о своих безделушках деревенским дурочкАм, что населяют это графство. Я здесь не за этим.
— Тьфу, ты, демона принесло, — сплюнул старик и продолжил уже совсем другим тоном, — что ты здесь забыла, Хаилит, Демово отродье?
В один миг Раутнеф стал выглядеть другим человеком. Распрямилась по-стариковски сгорбленная спина, походка стала пружинящей и уверенной, рассеянный до того взгляд выцветших глаз — острым и цепким.
— Так зачем пришла, демоница?
— За покупками, конечно, — ослепительно улыбнулась Хаилит, проходя вглубь комнаты и словно не замечая неодобрительного взгляда хозяина.
— Давненько ты не обращалась ко мне, — задумчиво склонил голову на тонкой птичьей шее Раутнеф, — что же такого особенного тебе понадобилось, раз решила забрести в нашу глушь?
— Да ничего особенного, — поморщилась Хаилит, — просто была здесь, неподалеку. Мне нужна кровь, старик.
— Я что, похож на вампира? — фыркнул Раутнеф, — в моей лавке такого не водится.
— О, наверно стоит уточнить. Мне нужна кровь Плачущих деревьев ведунов.
— А луну тебе с неба не достать? — возмущенно каркнул лавочник, — где ты найдешь сумасшедшего, промышляющего святынями лесного народа?
— Не корчь из себя праведника, — скучающим тоном протянула демоница, проводя острым ногтем по гладкой поверхности стола, — я же знаю, что ты не брезгуешь нарушать подобные запреты, когда слышишь звон монет. Я щедро заплачу, не сомневайся, — Хаилит извлекла из-под плаща увесистый мешочек и бросила его на стол.
— Я ценю свою репутацию честного торговца, демон, — пробормотал лавочник, но его глаза уже жадно блестели, отражая искрящиеся в развязанной горловине кошелька драгоценные камни.
— Честный торговец? — захихикала Хаилит, — это все равно, что продажная девка, уверяющая в своей невинности, старик. Вот, в оплату твоей репутации, — на стол полетел еще один мешочек с драгоценностями.
— Неприятные слова, демон, — сощурился Раутнеф, но его по-старчески худые руки ловко сгребли плату, отправив ее в карман широкой мантии, — но я не обидчив. Возможно, я и смогу тебе помочь. Жди здесь.
С этими словами старик скрылся за дверью смежной комнаты. Хаилит усмехнулась. Старый скряга, как всегда набивал цену. Ну да ничего, главное достать кровь. Сегодня же ночью ритуал укрепит узы ведуньи, а уж втереться к ней в доверие проще простого. Уж кому как не демону, созданию Яндерфальда, бога хитрости и обмана, под силу затуманить голову доверчивой девчонке?
Раутнеф вернулся через несколько минут. Хаилит прервала свои размышления и выжидающе посмотрела на старика. В руках лавочник нес небольшую деревянную шкатулку, с замысловатой резьбой на крышке. Осторожно поставив его на стол, Раутнеф бережно погладил искусно изображенный на шкатулке клен, нажимая на одному ему известные потайные пружинки, прячущиеся за изящным барельефом. Шкатулка с тихим щелчком открылась, позволяя увидеть лежащую на бархатной подушке прозрачную склянку. Внутри переливалось несколько капель янтарной жидкости.
Хаилит зачарованно уставилась на отблески пламени, сверкающие под тонким стеклом. Протянув руку, она вытащила склянку, уместившуюся на ладони, и перевела взгляд на Раутнефа:
— Еще одно, старик. Тебе лучше было бы молчать, что сегодня ты видел меня. И уж тем более, не распространяться о моей покупке.
— Желание клиента, закон, — усмехнулся лавочник, — даже если этот клиент демон.
— Тебе следовало сказать — особенно, если клиент — демон, — в глазах демоницы полыхнули багровые искры, заставив старика вздрогнуть.
Раутнеф смиренно поклонился, но Хаилит уже не было в комнате. Старик задумчиво пожевал губами. От стола, за его спиной, послышались клекот и урчание, ожившее чучело химеры переступило с ноги на ногу, внимательно глядя на хозяина, и одним взмахом кожистых крыльев, переместилось Раутнефу на плечо. Химера ластилась к морщинистой щеке, тихо мурлыча, словно кошка.
— Да, моя дорогая, ты абсолютно права! — рассеянно погладил пушистую мордашку старик, — думаю, наш дорогой граф щедро заплатит за сию небезынтересную информацию. Ты же знаешь, как он любит свежие сплетни… особенно, если из них можно извлечь свою выгоду.
И лавочник, все так же задумчиво что-то бормоча, направился к выходу.
Вечер прошел на удивление весело, чего Велена совсем не ожидала. Отступила неловкость, которую она чувствовала в присутствии оборотня, исчезла усталость, постоянное беспокойство забылось. Спутники расслабились и отдохнули вволю. К середине вечера даже Левонис, желающий произвести впечатление на Литу, прервал очередную тихую песню местного менестреля и исполнил несколько своих баллад, приведя в восторг постояльцев и снисходительно взирая на оторопевшего трактирного певца.
Когда глубоким вечером Велена поднималась в свою комнату, голова ее слегка кружилась от выпитого эля, но на душе было удивительно легко. Какое-то время, девушка упрямо сидела на кровати, надеясь, что Родерик и сегодня придет к ней, но глаза никак не хотели держаться открытыми, голова тяжелела и Велена все же уснула.
Сегодня ей снился странный сон… Все тот же постоялый двор, погруженный в сон. Та же скрипучая лестница. В зале, на первом этаже, было темно, лишь тонкая полоска света пробивалась из-под неплотно прикрытой двери в кухню. Но Велена шла дальше, к выходу во двор, потому что в этом сне она должна была поступить именно так. Это был сон, несомненно сон, и делать в этом сне она должна была именно то, что делает. Какие странные мысли, мелькнуло в голове. С чего она вообще обо всем этом думает? Ах да, потому что ей так сказал голос. Чей голос? Ну, какая разница! Ведь он зовет, он приказывает, она должна подчиниться!