Янис еще попытался уговорить пришельца. Он жалобно сказал:
— Но у меня дом, жена…
— Все мы или были женаты или будем женаты! — не без юмора перебил собеседник. — Так что гордиться тут нечем!
— Что я должен сделать? — сдаваясь и обвиняя себя в том, что сдался так легко, спросил Янис. Поняв, что сопротивление бесполезно, он надеялся выторговать хоть облегчение своей участи. Он ждал, не сводя глаз с этого сурового лица, и понимал, что никаких поблажек не будет. И он повторил:
— Что я должен сделать?
— Вот с этого и надо было начинать! — не без удовольствия заявил незнакомец. И деловито продолжал: — Я не один. Нас трое. Три дня назад нас высадили в районе Ужавского маяка с торпедного катера. Родная осень все-таки помогла нам.
«Поможет ли она вам дальше?…» — подумал было Янис и тут же испугался. Если осень не поможет им, то худо придется и самому Янису. Но вслух спросил только одно:
— Сейчас придет жена, попозднее приедет двоюродный брат, что я должен им сказать?
— Ну, боже мой, скажешь, что приехали друзья по военной службе! Это как раз близко к истине, поскольку мы продолжаем нашу войну. Ты, должно быть, отличный муж, это видно и по квартире, и по хозяйству. — Пришелец, не скрывая иронии, шел впереди Яниса по квартире, открывая и закрывая двери, оглядывая комнаты и убеждаясь, что квартира пуста. — Так что жена, наверно, любит тебя и верит каждому слову… — Он окончил осмотр и, повернувшись к Приеде, строго сказал: — Сейчас я схожу за нашими друзьями, а ты приготовься к гостеприимной встрече…
Он вышел, а Янис все стоял в коридоре против входной двери, не в силах сдвинуться с места. Вероятно, так себя чувствуют перед смертью…
Но вот снова звякнул звонок, коротко, осторожно, будто и ему передалась та тревога, которую принесли с собой эти люди. Вошли они все втроем, молча потоптались в передней, затем, оглядевшись, стали представляться хозяину.
Один из них, толстый, низенький, будто его придавили еще в детстве да так и не дали вырасти, потирая руки, словно с мороза, коротко буркнул:
— Лаува.
«Хорош лев», — презрительно подумал Янис. К нему постепенно возвращалось ироническое спокойствие. Что ж, попался, значит, надо хоть держаться с достоинством. Он спросил:
— Это что же, ваше нынешнее гражданство?
— Как вас понять? — подозрительно вскинул глаза Лаува.
— Ну, «Лев». Помнится, в какой-то стране этот зверь сохраняется не только в зоопарках, но и в национальном гербе. И кажется, даже с короной на голове…
— Об этом он, выбирая псевдоним, не думал, — сухо сказал третий вошедший, показавшийся Янису совсем неприметным, в серой одежде, с серым лицом, с уклончивым взглядом. И назвался:
— Эгле.
Янис подумал: «Действительно, похож на елку. Как елка неприметна в лесу, но колюча, так и этот неприметен в толпе, но, наверно, опасен…» Шутить над прозвищами ему уже не хотелось.
— Меня называй Вилкс! — грубо отрезал длинный и резко положил свою большую лапу на трубку зазвонившего внезапно телефона.
Приеде шагнул вперед и встал лицом к лицу с длинным. И вдруг увидел: Вилкс боится! Итак, этот Волк совсем не так уж страшен, каким пытался казаться! Решительно сняв с трубки телефона короткопалую широкую руку Вилкса, Приеде сказал:
— Будьте благоразумны, Вилкс. Если вы не привели чекистов на своем хвосте, вряд ли кто-нибудь из них будет мне звонить.
Вилкс медленно отнял руку. Приеде взял трубку.
Звонила Майга. Она задерживается в парикмахерской: столько народу, столько народу!
Разговаривая с женой, Янис думал: «Хоть бы она задержалась как можно дольше! Хоть бы задержалась!» Как объяснить Майге появление этих людей, так внезапно ворвавшихся в его жизнь. Даже их имена говорят сами за себя: «Волк», «Лев», «Елка»… В кличках действительно было что-то характерное. Длинный, сухой, поджарый, с острыми глазами, Вилкс на самом деле похож на волка. Его толстый, жирный, трусливый спутник назвался львом, наверно, только для того, чтобы подбодрить себя хоть кличкой. У третьего имя такое же незначительное, как и он сам. Почти лесные люди, только не хватает заржавленных автоматов да лица их не обросли щетиной, но они еще обрастут, и тогда эти люди будут совсем походить на участников бывших фашистских формирований, которые бродили после войны по лесам Латвии, грабя население…
Он сказал жене что-то участливое, сообщил, что брат еще не приехал, и положил трубку. Его раздумья прервал Вилкс. Он, по всему видно, был главным.
— Из твоего разговора я понял, что тебе действительно трудно объяснить наше появление жене. Может быть, подойдет такой вариант: мы все трое служили с тобой в артиллерии сто двадцать второго полка. Ты — наши глаза и уши — корректировщик. По несчастной случайности ты в последние дни войны попал в плен. Нам же посчастливилось больше. Сразу после войны мы вернулись к своим пенатам, скажем, в Вентспилс. Памятник погибшим рыбакам в Вентспилсе поставлен не в память о нас. Ужавский маяк всегда приветливо встречает нас, когда мы возвращаемся с богатым уловом с моря… Как, подойдет такая легенда для твоей жены?