Гвинейн и Иврос не обещали друг другу ничего. Не признавались в чувствах, которые сжигали изнутри их обоих. Не клялись и не выпытывали о прошлых клятвах. Чувство, что сковало их незримой цепью, не требовало ничего из этого. Оно было огромным и стихийным, как море. Раскачивало размеренной волной, пленительной и неизбежной.
У Ивроса женщин было не так много. Да он и не стремился надолго сближаться с ними в силу своего характера и твердой уверенности в том, что он проклят. Но так дела обстояли до того, как в его жизни появилась Гвин.
У Гвин мужчин было достаточно еще до приснопамятного замужества, но ни один из них не принес ей настоящего счастья. Лишь разочарование да долгую горечь, что она потратила еще часть своей юности впустую. Поэтому адептка и не стремилась к новой сердечной привязанности. Даже в отношении собственного супруга. Но так дела обстояли до появления в ее жизни Ивроса.
То, что происходило меж колдуном и адепткой, не походило ни на что прочее. Ни в одной книге о таком не писали. Ни в одной легенде не воспевали. Оттого такой сладкой становилась каждая минута, проведенная вместе.
Гвин отняла от лица ткань, потрогала нос. Кровь остановилась, и женщина приподнялась на локтях, чтобы встать, но не успела.
Ив наклонился навстречу, касаясь губами ее губ. Она обвила руками его шею, с удовольствием позволяя целовать себя. Ощутила горячую волну, что неотвратимо поднялась внизу живота и растеклась по ослабшему телу, сметая остатки здравого смысла.
Гвин искренне хотелось позабыть обо всем и, наконец, уступить страсти, которая мучила ее, пожалуй, с самой первой их встречи, когда молодой колдун нес ее на руках под дождем через лес. Она была его, а он – ее. Не осталось более мыслей о постылом муже, который не просто выказывал безразличие, но оказался готов убить жену, если придется. Для Гвинейн существовал лишь Иврос Норлан. Могучий и диковатый импери. Ей хотелось раствориться в его сверкающей золотом силе. Хотелось узнать, каким он может быть в моменты близости, и понять, что же именно в нем так бесповоротно покорило ее сердце. Гвин не сомневалась, что и сам колдун желает того же. Однако жаркий поцелуй продлился недолго.
Иврос нехотя оторвался от женщины. Поцеловал ее лоб. А потом обнял, ближе притягивая к себе. Его одежда все так же источала слабый запах медвежьей шерсти.
– Расскажи, что так гнетет тебя. – Он прижался колючей щекой к ее волосам. – Раздели со мной свое бремя, Гвин. Оно съедает тебя. Забирает тебя у меня день за днем. И я вижу, как ты сгораешь. Это нужно прекратить.
Адептка молчала, закусив губу. Она замерла на широкой груди мужчины. Зажмурилась крепко-крепко, точно это был сон, а пробуждаться Гвин отчаянно не хотела.
– Вороны говорят, что на тебя началась охота, – продолжал Иврос. – Утром к Мейхартам прибыли какие-то странные люди. Король боится их, но принял в замке весьма радушно. У меня очень плохое предчувствие. – Он крепче прижал ее к себе, будто боялся, что она вдруг исчезнет. Вздохнул. – Гвин, прошу, давай уедем прямо сейчас, пока не поздно. Кто знает, к чьей помощи решил прибегнуть Мейхарт. Ты слаба, а я боюсь, что не смогу защитить тебя.
– Нет такой силы, с которой мы вместе не справимся. – Женщина отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза. – И без Пуговки я не уеду.
Колдун раздраженно прищелкнул языком, но сдержался. Лишь нахмурил густые брови и произнес:
– Женщина, ни одна лошадь в мире не стоит твоей жизни, как бы дорога эта скотина тебе ни была. Не представляю, чем там занята твоя голова, но я чувствую себя добычей, загнанной в ловушку.
Гвин задумчиво закусила нижнюю губу. Она внимательно изучала каждую черточку его сурового лица, частично скрытого густой темной бородой. Прямой нос. Густые брови. Сомкнутые в линию губы. Карие глаза с золотыми вкраплениями отливали янтарем. Величие импери дремало в нем. Во взгляде читалась забота и глубокая любовь. Многое за свою жизнь повидала Гвинейн Гарана, но ни один мужчина не смотрел на нее так, как Иврос. Потому она почувствовала себя бесконечно виноватой, что скрывала от него свои магические изыскания. Он должен был… Нет. Он заслуживал знать.
– Мне не удалось получить признание от убийцы твоей матери, – нехотя произнесла адептка, покачав головой. – Мне нужно доказательство. Нужно, чтобы Нордвуд подтвердил мой вывод. Не могу уехать, пока…
– Это все уже неважно, – перебил ее Иврос. Он говорил сдержанно, но Гвин ощутила, как напряглись его руки на ее спине. – Мамы давно нет. А мы с тобой есть. И мы рискуем, находясь здесь. Если отмщение и имело смысл, оно уже давно свершилось. Мама забрала у Мейхарта его жену и целое десятилетие терзала королевство.