Заклинатель ожидал, что Гвинейн скажет что-нибудь. Выдвинет условия или пойдет на уступки, дабы не заводить слишком далеко. Но вместо адептки ответил король.
– Я готов закрыть глаза на происходящее, если Норлан уберется с моих земель.
Керика оставалась невозмутима, как айсберг, плывущий по просторам бушующего океана. Не родилась еще на свет та сила, которая смогла бы поколебать ее.
И тут подал голос Авериус Гарана.
– Все это крайне любопытно, – совершенно спокойно изрек архимаг. И затем добавил без каких-либо особых эмоций: – И во всем действительно следует разобраться. Особенно в том, правда ли Иврос – импери. Я бы хотел лично выяснить, насколько сильна его кровь.
Последняя фраза предназначалась Гвинейн.
Авериус Гарана оставался верен себе в любой ситуации. Ссоры, склоки, придворные интриги, личные связи, даже мрачные убийства на почве борьбы за власть – все это меркло перед практическим интересом. И сейчас этот интерес оказался силен как никогда.
– Мать оставила на нем печать, – напомнила отцу Гвин, – и эта печать сошла еще не до конца. Она ограничивает Ива. Держит на привязи. Я видела его силу, будучи окулус. Уверена, без печати она стала бы еще значительнее.
Бариан Мейхарт набрал в грудь побольше воздуха для очередной гневной тирады, но тут в разговор вмешалась Керика.
– Могу я взглянуть на эту печать, любезный друг? – обратилась она к Ивросу.
– Не уверен, что это хорошая идея, – нехотя отозвался колдун.
– Быть может, моих скромных познаний в руническом деле хватит, чтобы понять природу и назначение символов у вас на коже, – с ироничной улыбкой произнесла женщина.
Норлан вопросительно посмотрел на Гвин. Та коротко кивнула, поддерживая слова тетки.
По правде говоря, Керика произвела на колдуна впечатление вполне положительное. Хотя бы потому, что его возлюбленная доверяла ей всецело. К тому же Керика была права: мастер над рунами наверняка могла бы сказать очень многое о том клейме, что без особых объяснений оставила Иву матушка. Ему просто не хотелось обнажаться перед Мейхартами. Буквально.
Он краем глаза уловил движение Кевендила. Принц нетерпеливо поерзал на месте, продолжая буравить Ивроса недовольным взглядом. Ревновал ли он жену или просто видел в небритом простолюдине возмутителя спокойствия, определить было невозможно. Но, скорее всего, он искренне жалел о той ночи, когда позволил отчаянной супруге отправиться на помощь умирающему Сархису Норлану.
Иврос пожал плечами. Он неторопливо встал с места и принялся расстегивать камзол, стараясь держаться невозмутимо. Ему давно хотелось переодеться и привести себя в порядок, но явно не перед Мейхартами или семьей Гвин. Он безошибочно уловил перемену настроения в помещении. Градус сместился. Чародеи наблюдали с интересом. Мейхарты – с раздражением. Но Гвин… Гвин смотрела на Ивроса тем открытым и уверенным взглядом юной валькирии, который он особенно любил.
Сняв камзол и бросив его на стул, на котором сидел, колдун стянул полинявшую от многочисленных стирок рубаху, серую и не слишком свежую. В свете огня от свечей и каминов его кожа, выразительно очерчивающая налитые мускулы, казалась смуглой. Иврос повернулся к собравшимся боком, демонстрируя левое плечо.
В помещении было довольно тепло, но лесник невольно ощутил пробежавший по голой спине холодок. Ничего удивительного. Столько внимания со стороны совершенно посторонних людей. Даже один только Кевендил Мейхарт глядит так, что невольно захочешь покрыться медвежьей шерстью и сбежать в лес. Ненависть во взоре принца горела такая лютая, что грозила прожечь в Ивросе дыру. Наследник Нордвуда сложил в уме два простейших слагаемых и вычислил сумму. Причиной явно служила ревность. Сомнений в том не осталось. Ведь если жена принца знала о печати, это значило, что по какой-то причине она любовалась нагим телом колдуна. Вероятнее всего, эта мысль посетила не только Кевендила. Впрочем, слишком долго рассматривать его обнаженный торс собравшимся не пришлось.
Подошедшая Керика Гарана встала так, что частично скрыла его от присутствующих.
Чародейка не могла оторвать заинтригованного взора от символов на коже мужчины. Она даже протянула руку, однако коснуться знаков не посмела, лишь провела над ними растопыренными пальцами, будто старалась уловить некий магический отголосок. Пробормотала нечто неразборчивое. То ли ругательство, то ли магическую формулу.
– Ну? – архимаг нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. – Не томи.