— У нас не принято орать. Стой молча.
Псина обмерла. Заткнулась. Выдержала стоически процедуру мытья конечностей до конца. И даже при обтирании (Нике пришлось пожертвовать одним из полотенец) держала пасть на замке.
А после того, как ее опустили на пол, попыталась забиться в узкое пространство между ванной и стиральной машиной. На пути встала бамбуковая корзина для белья, к ней Тося и прижамкнулась, всем своим собачьим видом говоря: «Мы с тобой почти одного цвета, скрой меня, ты большая и надежная».
— М-да, — Вероника вытерла руки. — У соседушки с тобой лучше получается. Черт, список продуктов я Аньке не скинула.
Девушка постучала себе по лбу за забывчивость. Сходила в коридор, к оставленному там мобильному.
«Мы придем с пиццей. Свари кофе», — обнаружилось там сообщение от Вала.
А ниже еще одно, от неизвестного абонента.
«Ник, если кто-то обратится к тебе от моего имени, игнорируй. Стас».
— И ноль пояснений, — всплеснула руками художница.
Нажала вызов по номеру, откуда пришло сообщение.
«Абонент выключен или находится вне зоны»… — сообщил механический голос. И звонок по обычному номеру куратора, из списка контактов — точно такой же отклик возымел.
Вскоре завалились шумные приятели с коробками и пакетами. Отвлекли от размышлений о том, что ж такое стряслось у преподавателя, и почему он вместо нормальных информативных объяснений непонятные послания засылает.
Тосю извлекли из ванной комнаты, обустроили в новенькой лежанке. Показали ей миски (Ника выделила место под них в кухне у окна). Между собой разделили прогулки с шерстяным безобразием. Утренние взял на себя Вал, ему было удобно до отъезда в репетиционный зал, дневные застолбила за собой хозяйка квартиры, а вечерние плавно отошли к Анюте.
Дневать-ночевать Тосечка «прописалась» у Ники, благо, на двери в комнату с птицами имелся замок-защелка. Превосходная идея сплавлять через день животину к соседу при рассмотрении оказалась так себе из-за жесткого графика репетиций у музыканта.
Потом они хрустели пиццей на тонюсеньком тесте, наслаждались крепким ароматным кофе, общались обо всем и ни о чем.
«Стас, во что же ты вляпался?» — снова и снова возвращались мысли Вероники к маловразумительному сообщению. И мысли эти изрядно портили вкус еды и напитка.
И почему-то вспоминалась не давнишняя история с бывшей студенткой, не слушки и даже не натянутые отношения куратора с «беретиком», а маленькая подсобка в студии Стаса, в коей обнаружился индивидуальный модуль полного погружения.
«Окей, я приеду к его студии, начну ломиться в дверь», — нахмурилась пуще прежнего Ника. — «Ключей у меня нет. Что дальше? Заявить его в розыск? Глупость. Нет, только ждать».
— Эй, ты чего куксишься? — чуть обиженным тоном вопросила Анюта. — Невкусно? Надо было взять с ананасами?
— Почему ананас — одно слово, а мы её — два? — Вероника с подозрением уставилась на сокурсницу. — А, Ана?
— Всегда она надо мной издевается, — стала жаловаться Потапова Валу с легким присвистом и шепелянием.
Совместный шоппинг со «звездой» явно пошел девушке на пользу. Испуганным сусликом в обществе музыканта Анечка уже не выглядела.
— Ананасам слова не давали, — беззлобно усмехнулась Ника. — По крайней мере, пока они зубы не отрастят.
Так, под возмущенные «фыр-фыр» от Потаповой, потявкивания из коридора (Тося во сне, видимо, с кем-то спорила) и приглушенные стенами песни волнистиков, пролетел остаток вечера. И под болтовню, конечно же.
Поклонница творчества «Мизантропии», услыхав про запись второго альбома, затребовала немедленно что-нибудь исполнить. И чхать ей было, что Вал не вокалист, что он не брал сегодня гитару. «Пожалуйста», — и взгляд с поволокой, с отблеском слезинок в уголках глаз.
— Не под запись, — сдался музыкант.
Побренчал ложкой о края чашки, сморщил нос. Стукнул легонько по поверхности столика. Встал, захватив ложечку, добрался до дубового стола, отбил пальцами некое подобие барабанной дроби. А потом под «аккомпанемент» из постукиваний по дереву и ударов ложечкой по вазе дутого стекла спел про «Самодельный мир».
Вероника почти весь текст пропустила мимо ушей, разрываясь в мыслях между Восхождением и мутным сообщением куратора. Но припев уловила, потому как он повторялся.
Материк из бетона,
Города из картона.
Громкость сбавь на два тона,
Распугаешь планктон мне.