Облако светящихся насекомых двигалось, и в колыханиях света казалось, что две фигуры барельефа дышат, их пальцы дрожат, складки их одеяний и длинные волосы колышутся на ветру…
В черном мраморе Хэйт воссоздала темную эльфийку. Красивую, горделивую, статную. Не просто эльфийку — их богиню Ашшэа. Белый мрамор достался рослому мужчине, Балеону Милосердному — как его представляла художница на основании одной гравюры.
Белая порода находила на черную: полы и рукава одежды, рукоять меча и даже длинные волосы человеческого бога выдвигались вперед. Свет всегда напорист.
Черный мрамор лишь лентами в волосах ластился к белому, в остальном же стоял ровно и гордо. Тьма наступает мягко, но неотвратимо.
Две фигуры соприкасались кистями вытянутых рук. И взглядами. И волосами. И краями одежд. Разделены и едины. Столетья с эпохи сотворения мира минули, но два божества по-прежнему смотрят друг на друга.
Художница снова подошла к стене. Улыбнулась: с облегчением, каким-то детским умиротворением и благоговением. И приложила к стене личную печать. Отклика от системы пришлось немного подождать.
Вы желаете дать название скульптурной композиции?
— Почему бы и нет? — пожала плечами Хэйт и вывела стеклянным пером в предложенном для заполнения поле слово.
«Верность».
Особое достижение разблокировано: Созидатель.
Есть те, кто принимает мир таким, каков он есть. Есть и такие, кто несет миру хаос и разрушения. И есть те, кто меняет мир созиданием. Мудрость повышена на 100!
— Такими темпами я стану очень мудрой… — девушка хмыкнула. — Черепахой. Потому что снова ничего не успеваю.
Творческий порыв, воплотившись в форму, схлынул. И накатило понимание, сколько всего полезного и нужного для развития персонажа она пропустила за эту неделю. Ладно, ремесла и физические занятия, это можно нагнать со временем. Эвент! Она так увлеклась, что не посещала «Лестницу в небо».
И друзья…
Стоило разблокировать почту, как одна ершистая фея буквально завалила Хэйт посланиями. А сразу после этого зависла перед скульптурной композицией, кою исправно освещало облако из светлячков.
— О-о-о! — то и дело выдыхала фейка. — Во-о-о!
Автор композиции разгребала ворох писем. Оказалось, что многие всерьез обеспокоены пропажей кланлидера. Она вроде как есть, живая, в онлайн выходит, а достучаться-дописаться до нее нельзя. Обиделась? И такие предположения в записках встречались.
Гномка, судя по тону целой пачки посланий, сначала была в удивлении, затем в гневе, затем в панике. Потом смирилась с тем, что доступ в Недра горы Покоя заблокирован, и дала отмашку на строительство каменного здания впритык к горе.
В конструкции предусмотрели закрытое помещение, где Массакре решила установить портальный камень. Пройти из зала с камнем (пока только с местом под него) можно было либо на открытую веранду, с которой открывался замечательный вид на долину, либо в пещеру (тем, у кого есть допуск).
Домики для работников манора также успели возвести и частично обустроить. Фарра заселилась, уже начала трудиться на благо клана и своей «госпожи».
А саму «госпожу» очень ждут в Велегарде. Очень-очень-очень ждут!
«Завтра», — коротко обозначила на бумаге срок прибытия в «родной» город Хэйт. Феечке пришлось отвлечься от созерцания мраморных изваяний и заняться выполнением непосредственных обязанностей.
«Не сегодня», — мысленно дополнила художница.
После того, как работа была завершена, навалилась усталость. Не физическая, моральная. Вроде бы, кто ей эти виртуальные боги? Однако на запечатление их образов в камне ушло подозрительно много душевных сил.
— Выход, — тихонько отдала команду Хэйт.
В миг перехода ей показалось, что одна из теней слева дрогнула.
Дома было тихо. Не лаяла псина, не пели волнистики. Тишина холодным острым когтем полоснула по душе Вероники, вернула на мгновение в те дни, когда она только-только осталась одна в этих стенах. В тишине.
Потом, со временем, с каждым новым прожитым в пустых — лишенных родных голосов и семейного тепла — стенах, эта тишина стала броней для Ники. Тишина ограждала от мира. От цинично-расчетливых взглядов. От неловкого сочувствия. От осознания собственной беспомощности.
Затем она привыкла разговаривать сама с собой. Со своими картинами, чаще всего — с портретами, но и другим работам доставались комментарии вслух. А потом в ее жизнь ворвалась Вив, а следом за нею — Зеленкин. Соседушка с подруженькой, не сговариваясь, принялись наводить шум и гам. Тявкалка, опять же, но эта хотя бы временно.