— Как скажешь, ка-чан, — начинаю кивать, как китайский болванчик и отправляюсь на место казни в указанное место, сопровождаемая остальными. Самое удивительно, игнорировать эту просьбу не стал даже Кея, послушно войдя в комнату и устроившись на подоконнике.
— Ешииии! — жалобно протянула Киоко.
— Спокойней, она нас не убьет, — стараюсь вложить в свои слова, как можно больше уверенности, которую сама не испытываю и с гордостью замечаю, что мой голос тверд.
— Мне бы твою уверенность, — бормочет Рёхей.
— Ха-ха, да все нормально! — пытается нас всех подбодрить Такеши, не очень удачно, но я чувствую настоящую благодарность. Мне и правда стало спокойней, а это хорошо. Выкручиваться будет проще, только нужно дать себе установку не врать и говорить только правду… угу, только часть подробностей стоит упустить, иначе плохо будет всем. — Нана-сан добрейшей души человек!
— Когда дело не касается ее дочери, — закончила за него Киоко.
— Вот именно, — на сей раз поддакнули парни хором и так же синхронно вздохнули.
— Отставить упаднические настроения! — тихо, но как можно более внушительно заявляю я и, поймав на себе четыре скептичных взгляда, твердо заявила. — Говорить буду я.
— Говорить? — нет, ну вот как можно одним словом и взглядом выразить весь скептицизм мира? Я тоже хочу так уметь! — Ты хочешь сказать правду, Зверек?
— Ее родимую, — покивала я. — Ка-чан все равно поймет, если ей соврут, поэтому говорим правду и ничего кроме правды.
— Вао! — прозвучал ответ и по мне опять проехались таким взглядом, что я ощутила себя умственно отсталой. Причем, самое обидное, остальные Кею поддержали! Гады! Совсем меня не ценят и в меня не верят!
— В общем, не важно, — отмахнулась я от них, прислушиваясь тихим шагам и негромкому голосу Наны за дверьми гостиной. — Первой говорю я, а вы слушаете и киваете.
— Ладно, другого плана все равно нет, — обреченно соглашается Киоко, остальные просто кивают и рассасываются по комнате.
Вскоре к нам присоединился и Тсуеши-сан, который благородно помог дотащить матушке поднос чашками и пузатым чайником. Он осторожно примостил свою ношу у низенького стола и тут исчез, чтобы спустя пару минут вернуться с ароматной выпечкой и не только. Однако опять же не остался с нами, сославшись на занятость в своем суши-баре, он по-тихому свинтил. Вся наша компания проводила его завистливыми взглядами, но подавать голос никто не решился. Ну, а Нана решила пошаманить с горячим чаем и стала аккуратно его разливать, отдавая полные чашки лично в руки. Отказаться не посмел никто, как и его пробовать, уж очень улыбка с взглядом у матушки была впечатляющей.
— Ну, теперь можешь рассказывать, — передо мной опустилась чашка с дымящимся чаем.
— Ка-чан, а что ты хочешь услышать? — все еще надеясь, что обойдется, уточнила я.
— Ну, как о чем? — картинно всплескивает руками Нана. — Стоило мне вернуться и мне столько рассказали! — резкое движение и она впивается мне в больное плечо рукой, сжимает она не сильно, но мне хватает. Едва успеваю задавить порыв вскрикнуть и отшвырнуть чужую руку. Мне это удается и сквозь зубы вырывается лишь сдавленное шипение, а на надетой поверх повязки бежевой рубашке, с которой сползла не застегнутая толстовка, расползается алое пятно. Маменька меня тут же отпускает, но взгляд становится жестче, а голос требовательнее. — Что это?
— Ка-чан, сядь, пожалуйста, я все расскажу, — с трудом выталкиваю слова, чувствуя, что боль вгрызлась в плечо с новой силой, а взгляды ребят стали тревожными.
— Вначале поменяем повязку, заодно и расскажешь, — не терпящим возражения тоном, прерывает мой лепет Нана. — Киоко-чан, поможешь.
— Да, Нана-сан! — тут же подскочила моя подруга, помогая подняться мне.
— Тсуеши-сан, где мы можем перевязать Тсу-чан? — крикнула в сторону двери маменька.
— Ванная комната, аптечка со всем необходимом там же, — мгновенно нарисовалась мужская фигура на пороге комнаты. — Такеши вас проводит и все покажет.
— Спасибо, — благодарно улыбается Нана, а Тсуеши-сан, коротко кивает и опять уходит.
— Ни-сан, принеси мой рюкзак с одеждой, — попросила я.
— Во имя ЭКСТРИМА, сделаю! — прозвучал довольно энергичный ответ, и он промчался мимо нас.
— Идем, — меня осторожно тянут в сторону выхода, и я не успеваю ничего сказать Кее, хотя и хотелось. Впрочем, у меня есть шанс, что он дождется нас и не уйдет.
— Так, а теперь осторожно приподними руку, — скомандовала Нана, стягивая толстовку вначале со здоровой руки, а теперь готовясь убрать с больной. Послушно выполняю команду, закусывая от режущей боли губу. — Вот хорошо, теперь рубашку, — успокаивающе погладив меня по голове, произнесла матушка. С меня начинают стягивать рубашку и остается только порадоваться, что на майку моих сил утром не хватило, даже с учетом действия обезболивающего. Они закончились на спортивном бюстгальтере, но с ним проще, моделька напоминает короткий топ и снять его будет не сложно. — Нужно смыть кровь, — посмотрев на припухшие края ранки, решительно заявила, матушка, — Киоко-чан?
— Перекись или дистиллированная вода? — невозмутимо уточняет моя подруга, чем-то позвякивая в белом чемоданчике.
— Спиртовые салфетки, — на секунду задумавшись, отзывается Нана.
— Их нет, — расстроено сообщает Киоко.
— Тогда перекись и ватные тампоны, — решительно заявила мама и, протянув руку, забирает протянутый флакончик, а мне остается только сжимать зубы, ибо несмотря на то, что движения стирающие кровь аккуратные, растревоженное плечо болит неимоверно. Однако я держусь, даже умудряюсь сквозь шум в ушах услышать, что приходил Рёхей и принес мой рюкзак, его, кстати, забрала Киоко, но внутрь никого не пустила.
— Рана воспалилась, — резюмировала Киоко, стоило маме закончить экзекуцию промывание раны.
— В пределах нормы, — довольно спокойно возразила Нана, а я в который раз поразилась тому, как она может завестись на ровном месте и довольно равнодушно среагировать в нестандартной ситуации. Впрочем, спрашивать не буду, я знаю, что мама на моей стороне, а остальное не важно. Захочет расскажет сама, нет, так нет, настаивать не буду. — Кстати, врачи ее осматривали и какие-нибудь уколы делали?
— Да, осмотрели и что-то даже кололи, но я запомнила лишь обезболивающее, — честно отзываюсь я, ощутив себя немного лучше.
— Даже не буду спрашивать, где в это время были остальные, — обреченно вздыхает матушка и достает какой-то флакончик с распылителем из аптечки, распаковывает и подносит к моей ране, Киоко в это время готовит бинты. — Однако, с тебя рассказ, что все же случилось.
— Ну, ни-сан позавчера вечером притащил своего одноклассника, не выгонять же его было? — от прыснутого на рану средства пошло блаженное онемение. Нет, руку я чувствовать не перестала, но… ощущения были близки к тому, что чувствует человек отсидевший ногу, вроде и есть, а в тоже время и не опереться. Правда, потом приходит боль и тысяча иголок вонзается в нежную кожу, но у меня этого не было, просто рука ощущалась, как ватная.
— Хм… — скептично отзывается Нана, — дальше.