– Вчера свадьба была, так что объедки туда отправили. Повар говорил, что сегодня вся еда свежая и съедобная.
– Андрюш, а повару-то твоему верить можно? – недоверчиво покачала крашеной головой Элка. – Он еще тот жулик. Ему-то что, а у собаки моей, не дай бог, расстройство желудка будет. Ричик, милый, кушай!
– А может, он не голоден? – высказал предположение Железнов, который уже пожалел о том, что согласился на предложение Эллы подвезти его до ближайшей станции метро. Сейчас стой и жди, пока собака после долгих уговоров соизволит поесть. Потом ей захочется в туалет или водички попить. Но самое главное, что Андрею Железнову тоже всего этого хотелось – и пить, и есть, и в туалет. Но его желания в расчет не принимались. Ими никто даже и не думал интересоваться. Ведь главным сейчас был не он, Андрей Железнов, а огромный мохнатый пес с модной кличкой Рич.
– Слушай, – захихикала Элка, – а жених-то вчера, наверное, не смог выполнить первый супружеский долг.
– Почему? – удивился Железнов.
– Так он же бифштексик старый скушал, так что точно целую ночь на горшке просидел. Это повар говорит, что мясо вчерашнее, а сколько ему лет от роду, точно никто не знает.
– Эл, да брось. Он так врать не будет. Зачем? Если отравится кто, проблем не оберешься. Ты же нашу публику знаешь. Ноги в цемент…
– Ой, не могу, – продолжала веселиться Элла. – Жених в опочивальню направляется, а у него – бах! – в животе революция. Невеста в слезы. Жених в конфузе.
– Злая ты, Элка, – засмеялся Андрей. – Ну зачем тебе-то это нужно, чтобы жених непременно провел ночь в сортире? Что тебе невеста плохого сделала?
– А нечего ей было выпедриваться и платье белое напяливать, – неожиданно зло ответила Элла и затянула:
И платье шилось белое, когда цвели сады,
Ну что же тут поделаешь, другую встретил ты…
– Вот как в жизни бывает, другую не встретил, а тухлым бифштексом на собственной свадьбе отравился и всю брачную ночь провел, сидя на унитазе, – победно закончила девушка и запахнула короткую курточку из золотистой, похожей на клеенку искусственной кожи.
– Да бог с ним, с женихом этим, – улыбнулся Железнов и неожиданно пожалел, что в тот вечер пригласил на танец не Эллу, а Лялю.
Ведь как все сейчас было бы легко и просто. На рассвете в его постель со словами: «Милый, я так устала» – упала бы девушка с шикарными формами, которая проделала бы с ним всем давно известные «фокусы». И никаких танцев. И никаких песен. И никаких вопросов: «Кто ты, Ляля?», «Где ты, Ляля?». А главное, не было бы этой почти животной тоски по слишком худому и такому восхитительному в своей легкости телу.
– Элла, где Ляля? – спросил он, глядя на нее в упор. Андрей не мог видеть себя со стороны, а если бы вдруг увидел, то испугался бы. Его глаза стали черными как угли.
– Ляля, Ляля! У меня собака голодная, а тебя только одно волнует – куда подевалась твоя прекрасная Ляля. Вернется, никуда не денется!
– Слушай, а может, ты мне дашь номер ее телефона? – постарался как можно небрежнее произнести Железнов.
– Ты что! Хочешь, чтобы меня убили? Вернее, чтобы она меня убила? Скажет, подруга, а раздаешь телефон кому ни попадя.
– Понятно, – вздохнул Андрей.
– Извини, – опомнилась Элла. – Видишь, как все получается. Мне ехать нужно, а то я к своему выходу опоздаю. А тут с собакой такая история – есть не хочет. А я прямо сама не своя, когда мой Ричик голодный. Ему ж в машине еще до утра сидеть. Ричик, дорогой, песик мой хороший, покушай, прошу тебя.
Она присела рядом с собакой и стала гладить ее, запуская пальцы с длинными ногтями в глубь мохнатой шерсти, словно хотела одновременно сделать собаке массаж. Рич блаженно зажмурил глаза и растекся по асфальту всем своим сильным, мускулистым телом. Кажется, он даже начал пускать слюни от удовольствия.
– Ну все, все, вставай, – приказала Элла спустя несколько минут. – Или ешь, или поехали. Я больше ждать не могу. Если опоздаю, мне такой штраф впаяют, что я еще сама должна буду доплачивать за свои танцы у шеста.
Собака как будто все поняла и тут же опустила черную лохматую морду в красную пластиковую миску.
– Кобель, он и есть кобель, – вздохнула Элла. – Пока не приласкаешь, а потом не припугнешь, даже есть не станет. Так и подохнет с голоду, если ты ему не расскажешь, какой он замечательный, да еще и спинку не почешешь.
Рич ел, громко чавкая, но при этом умудрялся еще коситься на хозяйку блестящим глазом. Мол, не забывает ли она, кто тут главный для нее!
– Эл, а зачем ты его возишь с собой? – спросил Андрей, размышляя, успеет он покурить или нет, пока собака расправляется с остатками ресторанного бифштекса.
Судя по тому, с какой скоростью она это делала, у него времени было в обрез – буквально на несколько затяжек. Нет, он не любил курить. И вообще, делал это крайне редко – только когда слишком много выпивал или был зверски голоден. Как сейчас.
– Да ты что! Это же охранник мой. Ты не смотри, что Рич такой ласковый, он за меня кому хочешь горло перегрызет. Знаешь, сколько желающих продолжить со мной знакомство, так сказать, в неформальной обстановке? Они ж уверены, что если я вокруг шеста кручусь на повышенных скоростях, так я и вокруг них буду вертеться, как заведенная.
Собака начисто вылизала миску. Элла поцеловала Рича в нос и дала команду: «Сидеть». Собака живо забралась на место справа от водителя.
– Андрюш, ты сзади поедешь, хорошо? А то Ричик привык быть со мной рядом.
Пока ехали до метро, молчали. Только сопела собака и, кажется, даже пару раз сыто икнула.
– Ой, – заволновалась Элла. – Я же забыла ему водички дать. Потерпи, мой хороший. Сейчас до клуба доедем – мама тебя напоит. Андрюш, я приторможу возле поворота, а то мне потом неудобно будет выруливать.
– Конечно, конечно, – попытался скрыть раздражение Железнов.
Его бесило все. Особенно то, что он как-то незаметно утратил самостоятельность и теперь зависит от всех на свете – даже от Эллы и ее собаки. А главное, от Ляли, о которой ему так и не удалось ничего узнать. Ему хотелось поскорее добраться до дома, выпить хорошенько и провалиться в сон, как в спасительное забытье. Но Андрей Железнов знал, что все будет совсем не так. Да, он придет домой. Вернее, в ту убогую квартиру, которая на неопределенный срок стала его пристанищем. Потом выпьет что-нибудь, например водки. А затем на него навалится тоска, вслед за которой придет бессонница. И средство для борьбы с этой парочкой Андрей выберет самое надежное и проверенное – он сядет за стол и начнет записывать слова и ноты, которые будут звучать в его голове. Только в те минуты, когда на него обрушивались потоки музыки и поэзии, отступала тоска, исчезал вопрос: «Где ты, Ляля?» Но вот что удивительно. Без того, чтобы сначала не рухнуть на самое дно отчаяния, писать песни никак не получалось. Только когда его самооценка падала до рекордно низкой отметки, Железнов мог творить. А сейчас Андрей был так сам себе отвратителен, что легко смог задать вопрос, на который готов был получить утвердительный ответ:
– Элка, скажи честно, она меня бросила?
– Дурак, ты, Андрюха! Нет, конечно. Просто Ляля сейчас очень занята. А так бы точно тебе позвонила. Но ты не грусти. Она вернется. Точно-точно. Ты только подожди еще немного. Хорошо?
– Хорошо… – рассеянно кивнул Железнов. – Элка, как тебе название песни «Ты только подожди еще немного»?
– А что, хорошее название, – уверенно ответила Элла и снова потрепала собаку по мощному загривку. – Тот, кто сильнее, всегда должен уметь ждать. Название, конечно, немного банальное. Но тут уже ничего не поделать. В любви, Андрюха, что бы ты знал, все слова банальны. Вот только дождаться их – трудно. Уже сил никаких нет, ждешь их, ждешь, крутишься вокруг шеста, крутишься, прямо мозоли себе натрешь. А не ждет тебя никто, хоть тресни. Одна надежда только вот на собаку эту.
Рич смотрел на Эллу преданно и даже нежно. По крайней мере, в том, что это лохматое чудище, защищая хозяйку, готово порвать на части любого обидчика, сомневаться не приходилось.