От одной мысли об этом у Джессики подкосились ноги. Чтобы не упасть, она схватила Джейка за плечо, пока он продолжал распространяться о том, какую опасность таят в себе местные воды.
Но когда острые ногти Джессики впились ему в плечо, он вскрикнул от боли.
– Эй, мадам, отцепись от моего плеча!
Джессика с трудом заставила себя это сделать, а Джейк, задрав ей другую штанину, продолжил соскабливать пиявок со стройной белой лодыжки тупым концом ножа.
– Надеюсь, ты не собираешься падать в обморок? – без особого интереса спросил он.
Тщетно борясь с подступившей к горлу тошнотой, Джессика попыталась подумать о чем-нибудь приятном, однако ни одна приятная мысль не приходила в голову.
– Нет, – хриплым, однако полным решимости голосом произнесла она. Умрет, но не опозорится перед ним в очередной раз! – Я н… никогда н… не падаю в обморок.
– Это хорошо. – Джейк поднялся и сунул нож в ножны. – А то наверняка упадешь прямо на змею. Их тут кишмя кишит. – И, с отвращением оглядев расстилавшийся вокруг пейзаж, добавил: – Голову даю на отсечение, если это не сам ад, то не иначе как подступы к нему.
Вытащив из лодки шест, он зашел в высокую траву и принялся водить им по кругу, время от времени постукивая по земле. Несколько отвратительных гадин выскользнуло из травы и метнулось в кусты. У Джессики ноги подкосились от страха. Она бессильно прислонилась к стоявшему за спиной дереву, но, вспомнив, что и на дереве могут быть змеи, поспешно выпрямилась.
Очертив вокруг себя круг, Джейк примял траву – при этом ему пришлось повозиться с каким-то ползучим растением, которое никак не хотело поддаваться, – и вытащил ружье. Отступив назад, он выстрелил в землю. Выстрел громыхнул с такой силой, что Джессика подскочила от неожиданности. Кроны деревьев тотчас же ожили: птицы с шумом и гамом разлетелись в разные стороны, а какие-то неизвестные Джессике зверушки, обитавшие, по-видимому, в том месте, где Джейк разбил лагерь, испуганно юркнули в траву, ища укрытия. Довольный, Джейк убрал оружие в кобуру.
Взяв шест, он понес его обратно к лодке, по дороге взглянув на Джессику с плохо скрываемым презрением.
– О том, как разводить костер, наверняка представления не имеешь?
Джессика гордо вскинула голову. Хоть и угораздило их попасть в такое Богом забытое место, ничего не поделаешь, придется как-то приспосабливаться. Очень может быть, что им придется погибнуть, только вряд ли это произойдет сегодня.
– Естественно, имею! – проговорила она, пытаясь не повышать голоса.
Джейк коротко кивнул.
– Спички в сумке.
И, не удостоив Джессику ни словом, ни взглядом, зашагал прочь, продираясь сквозь кусты. Шаги его становились все глуше, пока наконец не стихли вдали.
А Джессика так и осталась стоять. Несмотря на влажную полуденную жару, ее пробирала дрожь. После ухода Джейка наступила гнетущая тишина, и Джессика чувствовала себя покинутой и никому не нужной. Ей казалось, что сотни глаз наблюдают за ней с ветвей кустарника, с веток деревьев, с противоположного берега. Она попыталась представить милую сердцу усадьбу «Три холма», такую красивую, изысканную, мирную и безопасную, однако ей не верилось, что такое место и в самом деле есть на свете, а если и существует, маловероятно, что она его когда-нибудь увидит. Скорее бы уж Джейк возвращался!
Но когда Джейк вернется, он должен увидеть горящий костер, иначе он в очередной раз разозлится. А Джессике этого вовсе не хочется. Значит, нужно приниматься задело. Собрав все свое мужество, Джессика осторожно сделала один шажок, потом другой и начала собирать сухие ветки.
– Господь – мой пастырь, – забормотала она, пытаясь себя ободрить. Однако молитва не возымела должного действия.
Джессика уже, должно быть, в пятидесятый раз прочитала двадцать третий псалом, когда послышался треск веток. Джейк возвращался. Первым ее побуждением было вскочить и завопить от радости, однако Джессика заставила себя сидеть на месте. Спокойно и методично, не оборачиваясь, продолжала она подбрасывать дрова в костер. В седельных сумках Джейка нашлось изрядное количество муки и закваска. Джессика смешала эти продукты с питьевой водой из фляги. Получилось тесто. Добавив в него для вкуса ягоды ежевики, она выложила тесто на сковородку и поставила ее на угли. Лепешка должна получиться на славу!
Джейк возвращался с уткой, которую раздобыл на ужин и уже успел выпотрошить и ощипать. Выйдя на поляну, он застыл на месте как вкопанный, потрясенный невероятной картиной: Джессика сидела перед костром и пекла в сковороде хлеб.
Удивительно! Он не сомневался, что, как только уйдет от нее, она устроит истерику, после чего забьется в лодку и будет сидеть там до тех пор, пока он не вернется. А оказывается, она развела аккуратненький костерок – сообразив предварительно очистить для него место от травы и веток, – вытащила каким-то непостижимым образом из лодки тяжеленное седло, на котором теперь сидела как в кресле, и расстелила на земле пончо, чтобы не запачкать посуду. Она даже соорудила из сосновых наростов и веток пару факелов и установила их на берегу, по-видимому, для того, чтобы отпугнуть крокодилов. Джейк не знал, испугаются крокодилы или нет, но то, что Джессика додумалась до этого, ему понравилось. Сам бы он вряд ли догадался.
Понравилось ему и то, что Джессика не стала набрасываться на него с упреками, пока он сооружал вертел, насаживал на него утку и прилаживал ее над низким пламенем. Он слишком устал, чтобы вступать с ней в перебранку, и был слишком обеспокоен создавшимся положением вещей, чтобы тратить энергию на споры. Джейк был благодарен Джессике хотя бы за то, что она молчит.
Весь день он пытался убедить себя в том, что ошибается, но сейчас уже не было смысла отрицать очевидное: за следующим поворотом болота никакой дороги и никакой суши нет и не будет. Они с Джессикой заблудились, в этом нет никакого сомнения.
Джейка не столько раздражал сам этот факт, как то, что приходится в этом признаваться. Он вырос в восточном Техасе, с его пологими холмами и безграничными просторными пастбищами. Пустыни к западу от Миссури и бесконечные холмистые прерии Канзаса были знакомы ему досконально. Он великолепно умел читать следы, оставленные человеком или животным. И до сего момента слово «заблудиться» в его лексиконе отсутствовало.
Джейк с подозрением взглянул на Джессику, ожидая, что она сморозит какую-нибудь глупость или задаст какой-нибудь дурацкий вопрос и тем самым выведет его из себя. Больше всего его раздражало то, что она оказалась права насчет этого проклятого болота, а Джейк твердо придерживался мнения, что нет на свете ничего хуже женщины, оказавшейся правой. Интересно, когда она в очередной раз заявит ему, что все вышло именно так, как она говорила?
Джессика, однако, оставалась в неведении относительно его переживаний. Когда лепешка покрылись сверху хрустящей корочкой, она вытащила ее из сковородки, потом вытряхнула из сковородки крошки и набрала в нее воды для кофе. Она привыкла заботиться об отце во время путешествий и прекрасно умела это делать. Утка между тем жарилась, распространяя дивный аромат. Прозрачный сок стекал с нее в костер и шипел. У нее уже кружилась голова от голода, однако утренний урок пошел ей впрок, и Джессика дала себе слово, что спешить больше не станет. Сейчас она будет есть медленно и осторожно, ведь ей потребуются силы для дальнейшего путешествия, конца которому пока что не предвидится, и их необходимо беречь.
Джейк вытащил из сумки маленький полотняный мешочек с кофейными зернами и протянул Джессике. Она молча взяла его и принялась молоть зерна камнем. Покончив с этим, добавила воду. Во время долгого отсутствия Джейка она решила ни в коем случае не выводить его сегодня из себя, а похоже, это происходит всякий раз, стоит ей раскрыть рот.
Странно все это, размышляла Джессика, тряся сковороду, чтобы кофе перемешался с водой. До знакомства с Джейком она ни разу не повысила голос ни на одного мужчину. Ей даже подумать об этом было страшно. Однако за последние сутки настроение ее – не говоря уж о жизни – разительно переменилось. Джессика считала, что хорошего в этом мало, поскольку, если они с Джейком хотят выбраться из этого проклятого места – а такая возможность с каждой секундой становилась все призрачнее, – они должны действовать сообща. И Джессика сделала вывод, что самое лучшее для них – это общаться как можно меньше.