Джессика лежала на боку спиной к нему, слегка подогнув колени и прижавшись щекой к подушке. Джейк обнимал ее за талию, и в течение всей ночи они спали, тесно прильнув друг к другу. Так что пробуждение было, по сути, не пробуждением, а лишь продолжением сна.
На лице Джейка расплылась улыбка, о появлении которой он даже не подозревал, и, подавшись вперед, он зарылся лицом в густые волосы Джессики, разметавшиеся по ее спине. Ему захотелось погладить ее.
Три года назад она была юной, стройной и хрупкой. Теперь же тело Джессики стало мягким, округлым, а сама она – более женственной, и такой она нравилась Джейку даже больше. Ее маленький животик не был больше плоским и даже несколько втянутым, как раньше, а стал по-женски округлым, а грудь была теперь тяжелой и полной. Стоило Джейку пройтись руками по ее спине, как она тихонько застонала, будто вовсе не спала. Наклонившись, он поцеловал Джессику в бархатистую спину, и она, поймав его пальцы, поднесла их к губам.
Он почувствовал, что она нежно улыбается, и провел рукой по контуру ее шелковистых губ, по кончику языка. Он ласкал ее грудь, и желание вновь проснулось в нем. Каждая клеточка ее тела, такого теплого, мягкого, женственного, приводила его в восхищение. Он прижался к Джессике еще теснее, вдыхая исходящий от нее сладостный запах. Она пахла солнцем и им, Джейком.
Она повернулась к нему лицом, и глаза их встретились. Ее немного сонный взгляд манил к себе. Обхватив его одной рукой за шею, Джессика принялась другой рукой играть его волосами, а ногу закинула на обе его ноги. Они смотрели друг на друга лениво, умиротворенно, чувствуя, что даже лежать так уже огромное наслаждение.
Джейк снова провел рукой по ее спине: от шелковистых, мягких волос до округлых бедер и ягодиц. Наклонившись, почти лениво поцеловал Джессику в лоб и в уголки глаз, подтянул ее ногу повыше и еще теснее прижался к ней.
Джессика коснулась рукой его лица. Изучающе, с любопытством прошлась по бороде, которой раньше у Джейка не было. Почувствовав эти робкие прикосновения, он улыбнулся, и Джессика, заметив его улыбку, прошлась рукой по контуру его губ, как совсем недавно это делал Джейк. Он принялся целовать кончики ее пальцев, нежно всасывая их по одному ртом, и глаза Джессики затуманились от желания. «Какого же огромного удовольствия мы были лишены!» – с грустью подумала она.
Перевернув Джессику на спину, Джейк осторожно вошел в нее. Глаза ее распахнулись от удовольствия, и Джейк почувствовал, что ему хочется смотреть на нее еще и еще. Закинув ее ноги себе на талию, он обхватил Джессику руками за бедра и еще раз с силой вошел в нее. Она закрыла глаза.
– Посмотри на меня, Джессика, – пробормотал Джейк. – Дай мне взглянуть в твои глаза.
Джессика послушно открыла глаза, и Джейку показалось, что никогда ему не доводилось видеть более восхитительного зрелища. Затуманенные страстью, полные восторга, они, казалось, о чем-то вопрошали и были полны им, Джейком. Подняв руку, Джейк легонько погладил Джессику по лицу. Джессика… Такая красивая. Его Джессика.
Тела их задвигались в медленном, восхитительном любовном ритме. Солнечные лучи, проникшие сквозь окно в комнату, ласково коснулись своими теплыми щупальцами их переплетенных тел. Они смотрели друг на друга и не могли насмотреться. Они отдавали себя друг другу целиком, без остатка, и каждый преподносил себя другому как бесценный дар. И вдруг, а это всегда оказывается вдруг, чувство ни с чем не сравнимого восторга охватило их.
И даже после всего того, что между ними произошло, они не выпустили друг друга из объятий: они нежно ласкали друг друга, шептали ласковые слова, и Джейк почувствовал, как его вновь охватывает желание. Ощущение того, что его мужская плоть начинает расти, увеличиваясь в размерах, прямо в мягком, обволакивающем тепле чрева Джессики, было потрясающим. Такого Джейку еще никогда не доводилось испытывать. Оно еще более усилилось при виде изумленных глаз Джессики, в которых вновь начало зарождаться желание. «Всегда должно быть именно так, – подумал Джейк, двигаясь ритмично и глубоко. – Мы должны быть всегда вместе…»
Потом они тихо лежали рядом. Солнце поднялось уже высоко, и его косые лучи падали на их обнаженные тела уже под другим углом. Сначала Джессика с Джейком не разговаривали: слова были не нужны. Им казалось, что они всегда были вместе и всегда будут вместе. В глубине души они понимали, что это всего лишь иллюзия, однако им не хотелось ее разрушать.
«Я сделал ошибку, – ясно понял Джейк. – Не нужно было уезжать от нее. Тогда, три года назад, это казалось правильным, единственно возможным выходом, а на самом деле это было неверно».
А может, все-таки это не было ошибкой? Джейк взглянул на Джессику. Рядом с ним лежала изнеженная, хорошо ухоженная женщина. Она отнюдь не пострадала от его отсутствия, скорее даже выиграла. Если бы она уехала тогда с ним, она не стала бы той Джессикой, которую он держал сейчас в объятиях. Смогла бы она выдержать все те испытания, которые выпали на ее долю? И вправе ли он был просить ее об этом?
Перед Джейком встал образ той Джессики, какой она была три года назад, когда они плыли по болоту, возвращаясь в «Три холма» – какой же долгой и трудной была эта дорога! – а потом он вспомнил ее такой, какой видел вчера. Она шла по улицам Форт-Уэрта рядом с Кейси, и город, до отказа забитый владельцами ранчо и ковбоями, казалось, безропотно подчинялся ее воле. И Джейка переполнила гордость за Джессику. Да, она выдержала все испытания. Она способна выдержать все, что угодно.
Но это еще не означает, что он, Джейк, имеет право просить ее разделить с ним его судьбу.
Улыбнувшись воспоминаниям, Джейк проговорил:
– Я видел тебя вчера на аукционе.
Джессика взглянула на него, и сердце ее дрогнуло при мысли о том, что Джейк стоял в толпе, смотрел на нее, а она об этом и не догадывалась. Интересно, какое впечатление она на него произвела? Понял ли он, что она выполняет почти все его обязанности в «Трех холмах»? Что отдает распоряжения, которые он отдавал, принимает решения, которые он принимал, требует уважения и полного подчинения от рабочих, что раньше входило в его обязанности? А если бы понял, то как бы к этому отнесся?
Однако он смотрел на нее с такой одобряющей улыбкой, что Джессика почувствовала: он отнесся бы к этому прекрасно.
– Ты удивился? – тихонько спросила она.
Джейк хмыкнул, и звук этот показался Джессике странным – она так давно его не слышала, – но в то же время необыкновенно привлекательным.
– Нет, черт подери! С чего бы мне удивляться? Если есть на свете хоть одна женщина, способная обращать на себя внимание мужчин, так это ты.
Самые разнообразные чувства – облегчения, гордости, благодарности – охватили Джессику: Джейк в ней не разочаровался, ему приятно видеть, какой она стала. Радости Джессики не было конца. Дэниел предоставил ей неограниченную свободу, считая, что именно так и следует поступать. Он распахнул для нее двери, которые были закрыты для большинства женщин. Джессика всегда уважала его и была благодарна ему за это. Но даже в Дэниеле она чувствовала некоторую сдержанность и едва заметное осуждение, которое он опасался высказывать вслух. А вот Джейк ее не осуждал. Он ожидал, что она станет именно такой деловой женщиной, какой стала, и гордился ею.
Но Джессике хотелось большего. Ей необходимо было удостовериться, что Джейк ни в коей – даже в малейшей – мере не сомневается в правильности ее поступков.
– Джейк, – спросила она, не спуская глаз с его лица, – а ты бы так поступил? Купил бы бычков брахманской породы? Владельцы других ранчо считают, что я сошла с ума, и даже… – Джессика замолчала, ей не хотелось упоминать имя Дэниела, и неловко закончила: – Даже те, кто так не считает, думают, что это у меня простая блажь. Но мне кажется, они нам нужны.