— Ты еще язык высуни, — хмыкнул принц, не зная, отчего терпит этакую наглость.
Хотя… все он прекрасно знал, ибо был обязан Эрику куда больше, чем тот ему. Да и плат за считанные мгновения становился своим парнем практически для всех. Иногда у меня создавалось ощущение, что если Форме запереть в склепе с неупокоенными представителями нежити, он и с ними поладит. А то и вовсе научит чему-нибудь новому, но непременно плохому. Вот как нашего Груни, за которого Эрик в последнее время взялся всерьез. И гном с легкой платовской длани обзавелся не только воздыхательницами (да-да, именно во множественном числе), но и теперь не понаслышке осведомлен обо всех кабаках города.
— Если на то воля принца… — не договорил дурашливо одногруппничек.
— Избавь меня от такой услужливости, — тут же пошел на попятную Чар.
— Как вам угодно, — кротко ответил Шут и вновь невозмутимо уселся на свое место.
— Баловни, — буркнула я, продолжая испытывать неосознанную и неявную тревогу.
Однако, о чем именно на сей раз тревожилась моя сущность, разгадать не вышло. Да и заглушили ее суматошные мурашки, побежавшие по плечам и рукам, стоило Фениксу вновь взять мою ладонь в свою и тихо, но твердо заключить:
— Я рядом.
То ли констатация факта, то ли обещание — совпало с моментом нашего прибытия. Ответить я ничего не успела, поскольку стоило лошадям остановиться, как дверца кареты резко распахнулась услужливым и прытким эльфом, любезно приставленным к ковровой дорожке, дабы встречать прибывших гостей.
У меня попросту не осталось выбора. И пришлось, оперевшись на локоть незнакомого мужчины, первой выпорхнуть из кареты. Спутники мои не заставили себя ждать и тут же выбрались следом. Даже залюбовалась. Феникс, Чар и Эрик гляделись величественно, несмотря на еще далеко несолидный возраст. Оттенки белого, черного и золотого шли всем троим, и каждый об этом прекрасно знал. Но… сердце спотыкалось только при взгляде в медовые очи Демирина, и хотелось остановить мгновение, чтобы навеки запечатлеть сей образ, и любоваться, любоваться, любоваться, до умопомрачения. Ехидный внутренний глас, правда, испортил всю прелесть мыслей, вклинившись в них с едким замечанием, дескать, раз в твоей голове витают такие абсурдные думы, то умопомрачения ждать не нужно, оно давным-давно ступает рядом. И мне бы прислушаться, ведь, наверное, не стоит любить ТАК, однако не тот я человек, чтобы размениваться на полутона — или все, или ничего.
Поэтому предложенную руку ненаглядного приняла со счастливой улыбкой и запихала пустые думы куда подальше, чтобы если и вякали, то без слушателя в моем лице.
Дворец оказался красив не только снаружи, но и внутри. И если бы не вереница приезжих гостей, в поток которой мы угодили без шанса выплыть на берег одиночества, то я бы с удовольствием, не спеша прогулялась по его коридорам, знающим не одну историю и тайну. Картины, скульптуры, гобелены и прочие атрибуты убранства сего места манили и тихонечко обещали поделиться знаниями. Им хотелось верить и поддаться искушению. Что люди? Они скучны, примитивны и не спешат выказывать истинную суть. То ли дело дворец, который, являясь созданием эльфов, был наделен странным, но бесспорно сознанием, и давно не встречал собеседника по душе. Такого, который умел не только слышать, но и слушать…
Из навеянного чужой волей воздействия, выдернул беспокойный вопрос Мира:
— Синичка, все нормально?
Моргнула и далеко не сразу осознала, что уже несколько минут пялюсь в пространство, не слыша суеты, голосов и музыки. Это отошло на второй план и теперь, когда вернулось, ударило столь оглушительно, что непроизвольно вздрогнула, напоследок заслышав даже не вздох, а тень его эха, снова раздавшегося в моей голове. И явно он принадлежал существу неживому.
— Ты слышал? — уставилась на огненноволосого парня требовательно, желая получить ответ положительный, дабы убедиться в своей нормальности.
Нет, я, конечно, читала про такие вот эльфийские творения, но чтобы столкнуться лично…
— Слышал, что, награда моя? — уточнил Феникс, напряженно заозиравшись по сторонам, хмуря красиво очерченные брови.
Я бы сказала правду, честно. Но благодаря некоторым торопыгам, в лице принца, которому не терпелось миновать чуть ли не лобзающих его взглядами придворных, попросту не успела.
— Да, шевелитесь вы, — сквозь стиснутые губы прошипел эльфооборотень. — А то и впрямь, до родителей доберусь помятый, если не ободранный.