От самомотивации отвлек стук, только теперь ради разнообразия не в окно, а в дверь. Дубасили сию хлипкую поверхность весьма характерно, дабы у меня не осталось никаких прочих догадок по поду личности визитера. Быстро зашвырнув измятое послание под кровать, направилась отворять решившему навестить меня Эриниру.
— Привет, — выдавила улыбку, открыв взлохмаченному троллику. — Почему один? — поинтересовалась, когда за спиной друга не разглядела Посредника.
— Мари отсыпается, — буркнул хмурый тролль, скидывая ботинки в прихожей. — Их с Инкой отпустили из лечебницы на пару часов набраться если не сил, то хоть их подобия.
Сказал он это обычно, без всякого укора, мол, пока ты тут со скуки дохнешь, остальные уже ноги сбили от усталости. Но я восприняла слова именно так. И застопорилась, позабыв, что нужно пригласить гостя в гостиную. У Аска ведь пространства побольше, чем в студенческом общежитии, есть где развернуться. Однако Эринир не стал страдать излишествами хорошего воспитания и дорогу нашел сам, тем более что знал ее распрекрасно.
Я лишь последовала следом, понуро опустив голову.
— Рин… — начала заискивающе, сама не зная, что хочу сказать. Почему у меня такое странное ощущение, будто я перед всеми провинилась?
— Забудь, мелкая, — отмахнулась сия глыба проницательности с красивыми ореховыми очами, — никто не винит тебя за то, что ты сидишь дома. Значит, есть причины. Уж я тебя знаю, — усмехнулся по-доброму, и в глаза заглянул с теплотой, от которой и так в последнее время отвратительно работающее сердце защемило лишь сильней, — нашлась бы возможность, ты и на передышку бы не соглашалась, желая помочь.
Качнула головой, пытаясь не согласиться с выводом, и честно созналась:
— Есть такая возможность, но…
— Вот именно, что НО — не стал дослушивать друг, и палец указательный вверх поучительно ткнул, будто бы вознамерившись проделать брешь в пространстве. — И вообще, я к тебе не за этим явился, чтоб жизни учить.
— А зачем? — встрепенулась. Еще не хватало, чтоб у него случилось чего, — Что-то с семьей?
— Тьфу, на тебя, — нахмурил солидные, светлые брови тролль. — Я что уже не могу просто узнать, как дела? Словно я не понимаю, как тебе тут сидится… Или правильней будет сказать: не сидится? — и если первую часть тирады он произносил с чувственным возмущением, то вторую… К ней прямо-таки добавилась уверенная прозорливость.
Попыталась изобразить непонимание, но лишенный всякого уважения к чужому труду тролль опять меня перебил:
— Ой, только не надо этого светлого, ясного взора в котором нет ни грамма осознанности, — вспылил, и кулаком по столу жахнул. Благо последний оказался пуст и со страху скинул с себя лишь скатерть. — Лия, не юли. Не в жизнь не поверю, что ты сидишь, сложа ручки. Наверняка ведь задумала очередную самоубийственную авантюру. А мне, представь себе, и предыдущей хватило.
— Это которой? — уточняю для того, чтобы хоть знать, за что осуждают в первую очередь.
Эринир фыркнул и прищурил зенки, намекая, дескать, выбирай любую, вариантов много, но суть их поганистая от этого не поменяется.
— В общем, не знаю, как все происходящее с тобой связано, и почему ты так приглянулась андрогиновскому шоблу, но чувствую… — Рин сделал паузу, да такую трагично беспокойную, что я и сама невольно сглотнула, и глаза поскорей упавшую скатерть изучать отправила, чтоб они предатели не заблестели слезами, будто тот бриллиант на солнышке. — Что сама ты свой замысел не сдюжишь. Поэтому прекращай разыгрывать сцену: "Идея пришла ей в голову и теперь упорно ищет мозг", и давай делись мыслями. Так уж и быть я их подвергну обтесыванию, скорректирую и доведу до ума, чтоб ты ненароком из-за своей решимости не сгинула.
— Умеешь убеждать, — улыбка вышла горькой, но благодарной.
И вправду, если бы утешать стал, нежничать я б и слова не сказала, сидела только, да слезами и ложью довилась, а так…
— Ну, слушай тогда, друг мой преданный, — выдала серьезно, поглядывая то на троллика, то на пространство перед собой: — Расскажу, я тебе сказку одну…
— С хорошим-то хоть концом? — усмехнулся тролль.
— А она еще не дописана, — не стала лукавить, лишь добавила неуверенно: — Думаю, в целом все будет хорошо.
А про себя уточнила — только не для всех.
Эринир кивнул, и резюмировал этак покровительственно:
— Я тебя внимательно слушаю…
По итогу моих словесных излияний, Рин покрутил пальцем у виска, и сказал, что всегда знал, что в женщинах придури много, однако же я превзошла всех его знакомых.