А я, продолжая касаться места последней ласки любимого, сползла вниз по стеночке, да так там и осталась, поглощенная ночными сумерками и куда более страшной тьмой в душе от утраты, предстоящей мне завтра.
Ночь прошла…
Прошла и ладно. Время не остановилось и закономерный рассвет не оставил в сознании никаких эмоций. Даже караулящий меня всю ночь Ватр, поначалу пытающийся как-то утешить пребывающую в печали хозяйку, сдался и утих, сидя рядышком.
Хватит, нужно было раньше разговоры водить, когда я сама пыталась до них достучаться. Понять, чем обидела, чем заслужила акцию всеобщего игнорирования. А теперь… Теперь мне и самой станет легче если они отвернутся. Пусть все отступятся. И никто не станет оплакивать неуемную Лианель Фирсен…
Тряхнула раздраженно головой и отогнала навязчивые, слабые думы. Кто сказал, что я смирилась с предстоящим? Да, обезопасить свою огненную пташку обязана, но это не значит, что перволюды так легко добьются своего. На кону слишком высокие ставки. И разгадка, чудится мне, как и раньше очень близка.
Губы искривились непроизвольно. Сколько не подбадривай себя, а все мимо, как будто стрелы, впервые пущенные в мишень. Только усмехаться от этакой кособокости и выходит. Но…
Время и впрямь не собиралось делать одолжений.
— Пора, — выдала безжизненно. Встала и вопреки тону, довольно споро собралась на… Да практически на казнь. Ведь если андрагины меня все же схватят, то сердце не получат точно. Его я себе разобью сама.
Опустевшие дорожки РАМИиЗ угнетали и без того взвинченное состояние, однако вопреки этому, во мне опять зашевелилась уверенность — я все делаю правильно. Только отчего правильно, это всегда так больно? До немого крика, до потери малейшей надежды, до…
Мой путь завершился слишком споро, будто дорога, ведшая к учебным корпусам академии, сделала некий немыслимый кульбит, больше подходящей волне, и ускорила перемещение. Но подивиться странностям особо не вышло. В жизни так бывает часто. Особенно если пытаешься замедлить неизбежное всеми доступными методами.
Рарха в своем привычно пафосно золотистом одеянии я приметила издали. Впрочем, алый затылок удерживающий точку перехода для поступления раненых в наш целительский корпус разглядела еще раньше. И споткнулась, осознав, что прочих действующих лиц здесь собралось на диво многовато…
Ини и Мари, деловито снующие поблизости, готовые в любой момент оказать посильную и если понадобится, то и непосильную помощь.
Рин, тащивший на своих плечах сразу двоих солдат.
Чарчер, растерявшей тепло улыбки, устало потирающий лицо, словно пытаясь уговорить глаза, что он полон сил.
Аскрин… При взгляде на дядю, вздрогнула повторно, поскольку рука у него висела, как кукольная: (везет же ему именно на травмы такого рода) непослушная и одутловатая. А рубашка напиталась кровью. Зато на лице белизны оказалось с избытком.
Ноги непроизвольно дернулись туда. К таким родным и необходимым мне людям, дабы быть рядом. Помочь. Поддержать. Но…
Я продолжила путь к демону, степенно ожидающему меня в том месте, в коем ему и полагалось быть.
Место сие подбиралось с умыслом. Вид оттуда открывался детальный. Заметят все и все.
Так запланировано. И отступить я себе не позволю.
Ноги с каждым шагом, приближающим меня к неизбежному, становились лишь неподъемней, будто ступала я не по расчищенной весной дорожке, а по болотной мути. В душе, к слову, ощущения оказались схожи. Я сама себе напоминала котелок деревенской ведьмы, в который та, далекая от канонов магических наук, кидала не пойми что, но неизменно отвратительное.
Сердце колотилось, что шалое, и громыхало подобно колоколу, оглушая все прочие звуки, делая реальность расплывчатой и какой-то… ненастоящей.
Такой же вышла и плата Салисену.
Я подошла. Привстала на цыпочки, цепенея от множества изумленных взглядов. И особенно от одного, в неверящем упреке, которого в сей миг, моя душа сорвалась в пропасть, дабы укрыться в практически уютной тьме отчаяния, и припала к чужим устам, оказавшимся на диво покорными и… ошарашенными не менее чем остальные.
Наверное, златовласый принц до последнего не верил, что я на это решусь. Да еще и вот так открыто, если не сказать — вызывающе.
Зажмурившись, я просто отчитывала секунды необходимые для того, чтобы каждый из присутствующих осознал — сцена моего в высшей степени аморального, если не сказать, жестоко поведения ему не чудится. А еще, изо всех сил старалась, дабы рыдания, сотрясающие в сей момент беззвучными спазмами, со стороны остались незамечены.