– Нам придется уезжать и немедленно. Я возьму Рагдая с собой, попытаемся пробиться в Арсею, нет, подожди! – она подняла руку, призывая открывшую рот Ярину к молчанию.
– Лучше разделиться. Поедешь в Ольховник. К Нежке. Иначе с ней связаться не получится, письмам доверять нельзя. Возьмешь лошадь и поскачешь севером, не выезжая на тракты. Через веси будет дольше, зато надежнее. Ни с кем не говори, никому не доверяй. Нам лошадь не понадобится, пойдем лесами, в них можно укрыться. Все письма от нее возьмешь с собой, жечь будешь по одному. Они с Тильмаром в помощи не откажут. Я буду оставлять метки по дороге, у озер. Осядем на побережье, большего не скажу. Тильмару найти нас труда не составит. Не стой и не возражай. Собирайся. Едешь немедленно.
– Матушка, Рагдай слишком мал для… – Но ее не слушали, мать нахмурилась, резко проводя по воздуху сверху вниз узкой ладонью.
– Ты не сможешь. Если будет погоня, мы укроемся в лесу, я позабочусь о нем. Собирайся, дочка.
Ярину недоверие обижало. Брату безопаснее будет поехать с ней и найти приют у Нежки. Погоня помчится не за ними. Да и помчится ли вообще? Десять лет прошло, мало ли, что колдун тот усмотрел. Может, матушка ему просто глянулась – несмотря на тяготы, она все ещё была красавицей. Но спорить было бесполезно. Ярина безропотно покидала в котомку нехитрый скарб, надобный в дороге. Лошадь мчала ее прочь уже через два часа, на виду у всей деревни, пока мать с Рагдаем пробирались к лесу тайком…
Лицо щекотали солнечные лучи. Под утро Ярина все же перекатилась на другой бок, скидывая последнее одеяло, и теперь слушала, как дедушка возится в спаленке. Сон-воспоминание вышел до того ярким, что сердце снова захолонула тревога. Зря она поддалась на уговоры и решила остаться, надо было спешить, может, помощь нужна. Может, их поймали!
«Раскудахталась! – Ярина обругала себя, гоня мрачные мысли. – Матушку в лесу даже отец подчас найти не мог. Ее давно след простыл, а если быстро уйти не удалось, наверняка леший помог, он ее давно привечал».
Но снова уснуть не вышло, бока ныли не только от ушибов, еще и от долгого валяния, поэтому она спрыгнула на пол, одергивая новую рубаху – подарок домового. Тот вытащил ее из хозяйского сундука: на кульке многозначительно переливалась невредимая печать портного из самого Парелья.
До пят, из нежнейшего серебристого шелка, не по росту длинная. Красивая до жути, поэтому сил отказаться не хватило. В такой не стыдно и в зеркало смотреться. Да и вообще выглядела Ярина теперь куда лучше. Физиономия больше не напоминала лицо селянки, муж которой решил доказать народную поговорку «бьет – значит любит». Отек почти сошел, только синяк, набрякший на скуле, отливал желтизной. Но хоть перестал «оттенять синеву глаз», как выразился дедушка, пытаясь ее утешить. Красота да и только!
В горнице пахло пирогами, но сунуть нос в печь Ярина не успела, отвлеклась на лежащее на столе ожерелье, сплетенное из веточек и сухих ягод. Узор получился затейливым, хотя непонятно было – на чем держался до сих пор. Самым странным были крупные изломанные вкрапления янтаря, они смотрелись чужеродно в обрамлении красных бусин рябины, но взгляд притягивали – не отвести.
– Проснулась? Лучше тебе? – Домовой услышал шум и тут же перестал наводить чистоту, выглядывая из спаленки.
– Доброе утро, дедушка, – она улыбнулась в ответ и неловко потерла перевязанное предплечье. Рана уже не болела, а чесалась. Хороший знак, значит, скоро заживет.
– А раз лучше, садись завтракать. Я тут силки ставил, зайца поймал. Тебе ж мясо надобно. От похлебки сил не прибавляется. – Дедок решительно оттеснил Ярину к столу и принялся хозяйничать.
Когда тушеное мясо больше не лезло, а глаза начали слипаться от сытости, домовик взял деревянную лопаточку и со всей бережностью пододвинул к Ярине ожерелье.
– Знаешь, что это?
– Оберег. – Она осторожно провела над ним ладонью. Чары покалывали кончики пальцев, но определить больше при ее ничтожных способностях было невозможно.
– Не совсем. По-вашему, это что-то вроде местной короны лесной.
Охнув от восхищения, Ярина во все глаза уставилась на артефакт, дающий возможность лесовикам становиться хозяевами леса. Лешие в своей вотчине были почти всемогущими, ведали и деревьями, и зверями, и теми, кто ступал на извилистые тропы. Нечисть не подпускала людей к своим секретам, мало кто разбирался в тонкостях. А это была самая что ни на есть сокровенная тайна.
– Обычно такие вещи сами лесовики плетут из того, что деревья добровольно отдали. Силой поделились. А это наш брат носить не может, тронешь – сгибнуть можешь, тут…